Фотосвидетельства современного рабства ~ Все и ничего

Душераздирающий рассказ Лизы Кристин о темной стороне того, что мы называем «цивилизацией»

Последние два года фотограф Лиза Кристин (Lisa Kristine) путешествует по миру и снимает невыносимо жестокие условия современного рабства. Она показывает зрителям цепляющие за душу фотографии шахтеров Конго, каменщиков Непала и многих других и с их помощью освещает бедственное положение 27 миллионов попавших в рабство людей всего мира.

Я спустилась на 45-метровую глубину в одну из нелегальных угольных шахт Ганы. Воздух густой от зноя и пыли, дышать тяжело. Меня задевали потные тела проходящих мимо людей, но кругом лежала такая темень, что ничего не было видно. Я слышала голоса, но в основном в шахте царила какофония из кашля и стука по камню, который откалывали примитивными инструментами.

Как и все остальные, я надела дешевый, мерцающий тусклым светом фонарь, привязав его к голове потрепанной эластичной повязкой. Я едва могла различить в темноте скользкие сучья деревьев, приделанные к стенам на уровне метра над поверхностью и ведущие на десятки метров под землю. Когда моя рука неловко скользнула, я внезапно вспомнила знакомого шахтера, который не удержался и упал с многометровой высоты вглубь этой шахты.

Сейчас, во время нашего разговора, эти люди по-прежнему находятся в той шахте. Они рискуют жизнью, не получая за это ни гроша, и часто умирают. Я выбралась из этой шахты и уехала домой, но у этих людей практически нет шансов выбраться, потому что они попали в рабство.

Последние 28 лет я делаю документальные свидетельства о местных культурах более семидесяти стран на шести континентах, а в 2009 году я удостоилась большой чести стать единственным участником выставки на «Саммите мира» в Ванкувере. Среди всех удивительных людей, с которыми я там познакомилась, был сторонник НПО «Освободим рабов», которая занимается искоренением современного рабства.

Мы начали говорить о рабстве, и тогда я по-настоящему вникла в эту проблему. Раньше я знала, что в мире есть рабство, но не думала, что оно так распространено. После окончания нашего разговора мне стало жутко и очень стыдно за свою неосведомленность о том зверстве, которое творится в мире.

«Если я об этом не знала, то сколько еще людей не знают об этом?»

Эта мысль не давала мне покоя, и потому через несколько недель я полетела в Лос-Анджелес, чтобы встретиться с руководством НПО «Освободим рабов» и предложить свою помощь.

Это стало началом моего погружения в проблему современного рабства. Оказалось, что я и раньше бывала во многих из таких стран. Некоторые из них я даже считала вторым домом. Но на этот раз я увидела «скелеты в шкафах».

По предварительным подсчетам, в современном мире рабами являются более 27 миллионов человек. Это число в два раза больше всех выходцев из Африки за весь период трансатлантической работорговли. 150 лет назад раб для полевых работ стоил три годовые зарплаты американского рабочего. В пересчете на современные деньги это примерно $50,000. Однако сегодня целые поколения семей могут оставаться в рабстве из-за долга в $18. Парадоксально, но рабство приносит ежегодную прибыль более $13 млрд. по всему миру.

Многих заманили в рабство ложными обещаниями хорошего образования или высокооплачиваемой работы, но согласившись, люди обнаружили, что их принуждают работать без всякой оплаты, угрожая насилием, и что они не могут вырваться из этого положения.

Сегодня причиной рабства является торговля, потому что товары, которые производят рабы, имеют ценность, а люди, которые делают их, не представляют никакой ценности.

Рабство существует почти во всех странах мира, и во всех странах мира оно считается противозаконным.

В Индии и Непале меня привели к печам для обжига кирпичей. Я увидела необычное и поразительное зрелище, словно попала в древний Египет или в ад, описанный Данте. При температуре 54 градуса по Цельсию, мужчины, женщины, дети, целые семьи рабов, покрытые густым слоем пыли, машинально ставили штабели из кирпичей себе на голову по 18 штук за раз и несли их от обжигающих, пышущих жаром печей до грузовиков, стоявших в сотнях метрах от них.

Измученные монотонным, изнурительным трудом, они выполняют это действие снова и снова по 16-17 часов в день. У них нет перерывов, чтобы поесть или выпить воды. Сильное обезвоживание приводит к проблемам с мочеиспусканием.

Везде было так жарко и пыльно, что мой фотоаппарат быстро перегрелся и перестал работать. Мне каждые 20 минут приходилось бегать к нашей машине, чтобы почистить его от пыли и охладить под кондиционером. Во время очередного перерыва я подумала, что мой фотоаппарат получает намного больше внимания и заботы, чем эти люди.

Когда я вернулась к печам, мне хотелось плакать, но аболиционист, стоявший рядом, быстро обнял меня и сказал:

– Лиза, не плачь. Не надо здесь плакать.

Он очень доходчиво объяснил мне, что показывать тут свои эмоции очень опасно, не только для меня, но и для них. Я не могла предложить им никакой помощи, не могла дать им денег, я ничего не могла им дать. Я не была гражданкой этой страны, и своими слезами могла навлечь на них еще бóльшую беду, чем та, в которой они оказались.

Мне пришлось во всем положиться на организацию «Освободим рабов» и их систему освобождения, и я верю, что они могут спасти этих людей. А мне пришлось ждать до дома, чтобы в слезах излить всю мою жалость к этим людям.

В Гималаях я видела детей, которые носили камень по горной дороге длиной в несколько километров к грузовикам, ожидавшим их у подножья горы. Огромные глыбы были тяжелее, чем дети, которые их несли, и они привязывали камни к голове с помощью самодельных ремней из палок, веревок и обрывков ткани.

Быть свидетелем подобных нечеловеческих мучений очень тяжело. Как мы можем повлиять на это скрытое, но такое распространенное явление?

Некоторые даже не знают, что находятся в рабстве. Люди работают по 16-17 часов в день, не получая никакого вознаграждения, на протяжении всей своей жизни. Им не с чем сравнивать.

Когда жители этих деревень потребовали отпустить их на свободу, рабовладельцы сожгли все их дома. То есть у людей ничего не осталось. Они были так потрясены этим, что хотели сдаться, но им помогли сплотиться и продолжить борьбу за свои права, а аболиционисты помогли им взять каменоломню в аренду. Теперь они выполняют ту же самую изнурительную работу, но они работают на себя, получают за это деньги и делают это без принуждения.

Когда мы слышим слово «рабство», мы часто думаем о сексуальном рабстве. Поскольку об этой проблеме знает уже весь мир, меня предупредили, что работать над решением проблем в этой отрасли очень рискованно.

В Катманду женщины, которые раньше были секс-рабынями, проводили меня в притон. Они привели меня к узенькой лестнице, ведущей в грязный подвал, тускло освещенный люминесцентными лампами. Это был не бордель в чистом виде, а скорее ресторанчик. В так называемых ресторанах с кабинками процветает проституция. В каждом из них есть отдельные небольшие комнатки, где рабов – женщин, девочек и мальчиков, некоторым из которых всего 7 лет, – заставляют развлекать клиентов и поощрять их покупать больше еды и выпивки.

Кабинки темные и грязные, они отличаются только номерами, написанными на стене, а друг от друга их отделяет лишь лист фанеры и занавеска. Работницы ресторана часто подвергаются жестокому сексуальному насилию со стороны своих клиентов.

Я помню, что, стоя в полутьме, я почувствовала мгновенный прилив сильного страха, и в этот момент я могла только представить себе, каково это – постоянно находиться в таком аду. У меня был единственный выход: лестница, по которой я спустилась туда. Там не было запасного выхода. Там не было окон, через которые можно было выбраться. У этих людей совсем нет выхода.

Раз уж мы затронули такую тяжелую тему, очень важно заметить, что рабство, в том числе и сексуальное, можно встретить совсем рядом с нами.

Сотни людей принудительно работают в полях, ресторанах, вовлечены в домашнее рабство. Список можно продолжать. Недавно газета «Нью-Йорк Таймс» сообщила, что от 100,000 до 300,000 детей Америки ежегодно продаются в сексуальное рабство. Эта проблема окружает нас повсюду. Мы просто ее не замечаем…

Текстильная промышленность – это еще одна сфера, о которой мы вспоминаем, когда слышим о рабском труде. Я была в индийских деревушках, где целые семьи вовлечены в рабство торговцами шелка. Люди смешивают краску в больших чанах и погружают шелк так глубоко в краску, что она пачкает им руки до самых локтей, а краска токсична.

– У нас нет свободы, – сказали мне, – однако мы продолжаем надеяться, что когда-нибудь сможем выбраться отсюда и поехать в другое место, где нам хотя бы будут платить за работу.

По приблизительным подсчетам около 4000 детей вовлечены в рабство на озере Вольта, самом крупном искусственном озере мира. Когда мы впервые приехали туда, я пошла взглянуть на озеро. Я увидела рыбаков в лодке и подумала, что это семья: два старших брата и несколько младших. Но нет. Они все – рабы. Детей обманом увезли из семей, их считают пропавшими без вести. Их вынуждают круглыми сутками работать в лодках на озере, хотя они не умеют плавать.

8-летний ребенок весь дрожал, боясь, что наша лодка наедет на его маленькое каноэ. От удара он мог упасть в воду, и потому был сам не свой от страха…

Рыболовные сети часто цепляются за похожие на скелеты ветви деревьев, и уставших, напуганных детей бросают в воду, чтобы они их распутывали. Многие тонут…

Всю жизнь человека заставляли работать на озере. Он не сбежит, потому что до смерти боится хозяина. С ним всегда обращались крайне жестоко, и теперь он точно так же обращается с детьми, которые находятся под его руководством…

Я хочу познакомить вас с Кофи, который был освобожден из рыбацкой деревни. Я встретила его в приюте, где члены организации «Освободим рабов» проводят реабилитацию жертв рабства. Я сфотографировала его, когда он принимал ванну и с удовольствием поливал себя водой. У меня есть для вас чудесная новость. Сегодня, во время нашего разговора, Кофи уже находится рядом со своими родителями, и, что самое замечательное, его семья получила все необходимые инструменты и средства, которые помогут им заработать на жизнь и обезопасить своих детей. Кофи – живой пример возможности спасения. Интересно, как отразится на его судьбе то, что кто-то защитил его и изменил его жизнь?

Когда я ехала по дороге вглубь Ганы с партнерами из организации «Освободим рабов», помощник аболиционистов внезапно подъехал на мопеде к нашему внедорожнику и постучал в окно. Он попросил нас следовать за ним по грунтовой дороге вглубь джунглей. Когда дорога кончилась, он велел нам выйти из машины и приказал водителю быстро уезжать отсюда. Затем он указал на едва заметную тропинку и сказал:

– Вот тропинка. Идите.

Мы пошли вниз по тропинке, раздвигая в стороны лианы, преграждающие путь, и примерно через час ходьбы увидели, что путь размыло после недавно прошедших дождей. Мне пришлось нести фотоаппарат над головой, потому что вода доходила до груди.

Спустя еще пару часов ходьбы извилистая тропинка внезапно закончилась. Мы вышли на открытое место и увидели множество ям. Каждая из них была размером с футбольное поле и заполнена трудящимися рабами. К спинам многих женщин ремнями были привязаны дети, а сами они мыли золото, с трудом передвигаясь в отравленной ртутью воде. Ртуть используется при отделении золота от руды…

Я помню уставшие, красные глаза рабов, многие из которых находятся под землей 72 часа. Глубина шахт доходит до 90 метров, и они вытаскивают оттуда тяжелые мешки с камнем, которые позже доставят в другое место, где камень расколют, чтобы извлечь из него золото.

На первый взгляд дробильщики камня кажутся сильными мужчинами, но если присмотреться, мы увидим, что многие мужчины и дети работают на пределе своих возможностей. Все они подвержены травмам, болезням и насилию. Скорее всего, через несколько лет мускулистый парень превратится в больного доходягу, измученного туберкулезом и отравленного парами ртути…

Познакомьтесь с Мануру. После смерти отца его дядя насильно увез его с собой в шахту. После смерти дяди, Мануру унаследовал его долг и по-прежнему является рабом в шахте. К моменту нашего знакомства он работал в шахте уже 14 лет и после несчастного случая получил травму ноги, настолько серьезную, что доктора хотят ампутировать ее. Кроме того, Мануру болен туберкулезом. Однако его по-прежнему заставляют работать круглыми сутками в этой угольной шахте.

Но даже несмотря на это, он не теряет надежды вновь обрести свободу и получить образование с помощью местных активистов, таких как организация «Освободим рабов». Его решимость и мужество в этой невообразимо тяжелой ситуации пробудили во мне чувство глубочайшего уважения к этому человеку.

Я хочу пролить свет на проблему рабства. Когда я начала работать в этой области, я привезла с собой много свечей и с помощью переводчика сообщила людям, которых фотографировала, что хочу осветить истории их жизни и их беду. Выбрав безопасный для них и для меня момент, я сделала эти фотографии. Они знали, что вы – свободные люди всего мира – увидите их фотографии. Я хотела, чтобы эти фотографии стали свидетельством того, что мы сделаем всё возможное, чтобы изменить их жизнь. Я искренне верю, что если мы отнесемся к ним как к равным, нам будет очень тяжело мириться с таким ужасом как рабство.

На этих фотографиях показана не проблема, а люди, живые люди, такие же, как мы с вами, заслуживающие равных прав, уважения и достойной жизни.

Надеюсь, эти фотографии разбудят тех, кто их увидит (например, вас), и зажгут в людях огонь, который прольет яркий свет на проблему рабства. Без этого света все ужасы неволи будут по-прежнему жить на темной стороне современного мира.

http://www.ted.com/talks/lang/ru/lisa_kristine_glimpses_of_modern_day_slavery.html

Автор: Оорт