вторник, августа 11, 2015
Unknown
| A+ A- |
МИХАЙЛОВ Валерий, 1951 г. рождения, полковник ФСБ в отставке.6 июня 2012 года Московский окружной военный суд приговорил к 18 годам лишения свободы Валерия Михайлова по обвинению в передаче, в период с 2001 по 2007 год, агентам ЦРУ США несколько тысяч секретных и совсекретных документов ФСБ, подготовленных для первых лиц России, и получению более 2 млн. долларов вознаграждения за предательство.
Пресс-секретарь МОВС Ирина Жирнова сообщила, что суд признал подсудимого Михайлова виновным в государственной измене и приговорил к наказанию в виде 18 лет заключения в колонии общего режима и штрафу 500 тыс. руб. Михайлов лишен воинского звания полковника в отставке, медалей 70 и 60 лет Вооруженных сил СССР, а также в память 850-летия Москвы. При этом наградные знаки ФСБ ему почему-то оставили. Суд также постановил конфисковать принадлежащие Михайлову апартаменты общей площадью свыше 300 кв. метров в Севастополе, установив, что они были приобретены на средства, вырученные от продажи секретной документации.
Михайлов был уволен с военной службы в 2007 году. Будучи гражданином России, проживал в США в в городе Арлингтон (штат Вирджиния) имея вид на жительство. По данным следствия, он во время службы в ФСБ сам установил контакт с представителями Центрального разведывательного управления США в Москве и передал американской разведке данные, составляющие государственную тайну. Сотрудники российской контрразведки предприняли попытку вернуть его на родину и 7 сентября 2010 года в Москве отставной полковник был задержан. Валерий Михайлов полностью признал вину и решил сотрудничать со следствием.
АНТОНОВ Вячеслав Валерьевич, 1962 г. рождения, уроженец г. Москвы, бывший старший лейтенант КГБ-СВР.
Начал работать в КГБ СССР с 1990 г. в центральном аппарате. В 1993 г. выехал в командировку в Финляндию. Освоившись в новой обстановке, решил кроме основной работы в резидентуре заняться частным предпринимательством.
В 1994 г. без санкции резидента открыл консультационно-торговую фирму, которая занималась продажей подержанных машин и осуществляла коммерческие операции с российскими и финскими компаниями. Зарегистрировал фирму на себя, жену и компаньона-финна. Взял кредиты в банке, однако оказался совершенно несостоятельным бизнесменом. Залез в долги, кредиторы пригрозили привлечь его к суду.
Боясь огласки своей частной предпринимательской деятельности и желая уладить финансовые проблемы, обратился к сотрудникам английской разведки с предложением продать государственные секреты. Англичане приняли его условия и уплатили за него долги.
Перед отъездом на родину разведчик собрал товарищей по резидентуре, накрыл прощальный стол. А на другой день исчез вместе с женой. Когда коллеги приехали к нему домой, чтобы помочь перевезти вещи в аэропорт, они обнаружили только пустые стены. В срочном порядке посольство России обратилось к финским властям с просьбой принять меры к поискам Антонова, однако это ничего не дало.
В сентябре 1995 г. стало известно, что Антонов проживает в Лондоне. На допросах выдал известные ему секретные сведения о работе советской разведки, составе ее резидентуры в Хельсинки и известных ему агентах.
БУТКОВ Михаил Владимирович, 1958 г. рождения, уроженец г. Москвы, бывший майор КГБ СССР.
Происходит из семьи военного разведчика. Окончил с отличием Военный институт иностранных языков, проходил службу в особом отделе Черноморского флота, откуда был откомандирован в КГБ СССР. После прохождения специальной подготовки направлен на работу в Норвегию под прикрытием корреспондента газеты «Труд». Занимался получением политической информации.
Будучи в Осло, Бутков установил интимную связь с женой советского дипломата. В 1990 г. она выехала в Москву, развелась с мужем. Весной 1991 г. любовница Буткова выехала с дочерью в Стокгольм, откуда позвонила ему для реализации их совместного плана побега на Запад. Бутков выехал в Стокгольм, где обратился в английское посольство с просьбой предоставить ему политическое убежище. Он выдал англичанам информацию об операции КГБ по приобретению в политических кругах Норвегии так называемых «агентов влияния», кадровом составе резидентуры советской разведки. В результате из Норвегии были выдворены восемь советских дипломатов. Вскоре в английских газетах последовали несколько публикаций «открытых писем» от имени Буткова, в которых он резко критикует руководство КПСС и КГБ, обвиняет их в стремлении затормозить демократизацию страны и сохранить антинародный режим. Опубликовал книгу «КГБ в Норвегии», где, в частности, заявил о помощи России Ирану в создании оружия массового уничтожения.
Выдержки из открытых писем Буткова руководству ПГУ
Мое обращение к британским властям за политическим убежищем в мае 1991 года было продиктовано политическими мотивами...Я считал своим долгом противостоять попыткам реакционных сил в СССР и прежде всего КПСС и ее инструмента КГБ заморозить и задушить процесс демократических преобразований. Твердое убеждение в том, что подлинного врага следует искать внутри страны, а не снаружи и что интересы Запада совпадают с подлинными интересами народа (а отнюдь не верхушки, разумеется), и привело меня к решению: помочь политическим лидерам Запада верно оценить процессы, происходящие в СССР. Считаю, что выполнил свой долг.
Хочу также отметить, что оперативный ущерб, нанесенный мною, ограничивается моими личными контактами с теми сотрудниками, которые, по моему мнению, уже были известны. Будучи русским человеком и патриотом, я не могу отказаться от своей Родины и вернусь в Россию, как только буду полностью уверен, что законодательство этой страны полностью защитит меня от любого произвола и обеспечит необходимые, принятые в свободном мире свободы.
...Перестройка в СССР - не что иное, как ширма, попытка сохранить власть КПСС и номенклатуры путем частичной, фасадной модернизации страны. И власть эту правящие структуры не отдадут ни за что, пусть даже страна окажется на грани катастрофы...
Горбачев уверенно прокладывал дорогу путчу, подписывая указы о патрулировании городов войсками, о чрезвычайном положении, а внешняя разведка КГБ отвечала за создание "благоприятных внешних условий" для внутренней политики советского руководства... Не мог я оставаться нейтральным, когда решается судьба нации. Я изменил КГБ, КПСС, тем, кто предавал и мучил мой народ, прикрываясь высокими словами об Отечестве. И считаю, что поступил правильно
...
С уважением, Михаил Бутков
Однако образ жизни Буткова и его жены требовал дополнительных расходов. И когда выпускница Московского архитектурного института Светлана Кузнецова предложила Бутковым-Ньюменам обманывать бывших соотечественников при помощи фальшивых приглашений на стажировку в Калифорнию, они с готовностью согласились. На фальшивых бланках бизнес-центра английского города Рединг они печатали рекламные материалы, зазывая россиян на учебу в несуществующую коммерческую школу менеджмента в Калифорнии. От доверчивых клиентов ими было получено 2,4 млн долларов, с которыми аферисты собирались скрыться и спокойно доживать свой век в Андорре. В 1996 г. английской полицией они были уличены в мошенничестве и осуждены судом к тюремному заключению – Бутков на три года, а его жена – на полтора года.
БАКАТИН Вадим Викторович, 1937 г. рождения, уроженец г. Киселевска Кемеровской области.Окончил Новосибирский инженерно-строительный институт им. В.В. Куйбышева, получил специальность инженера-строителя. С 1961 по 1973 г. работал в различных строительных организациях прорабом, г. Кемерово, начальником участка, главным инженером, начальником строительства. С 1973 г. – на партийной работе. Делает быструю карьеру. Последовательно работает вторым секретарем Кемеровского горкома партии, заведующим отделом Кемеровского обкома, секретарем Кемеровского обкома.
После работы инспектором ЦК КПСС направляется в Кировский обком, где избирается первым секретарем Затем вновь переезжает в Кемерово, где становится первым секретарем обкома (1973–1988 гг.). Закончил Академию общественных наук при ЦК КПСС.
В годы перестройки проявляет себя как активный сторонник демократизации партии и государства. Входит в близкое окружение М.С. Горбачева, энергично поддерживает его в реформировании всех областей общественной жизни. Назначается министром внутренних дел СССР, а в 1990 г. – членом Президентского совета СССР. Получает звание генерал-лейтенант. В 1991 г. становится членом Совета безопасности СССР.
После провала ГКЧП назначается Председателем КГБ СССР, возглавляет его с августа по октябрь 1991 г., с октября по ноябрь того же года – председатель Межреспубликанской службы безопасности.
Поставил своей целью в корне искоренить «чекизм», избавиться от консервативно настроенных кадров, проводить политику «гласности и открытости» спецслужб. Заявляет о необходимости борьбы со шпиономанией.
В начале сентября 1991 г. направил М.С. Горбачеву, автору идеи «нового мышления» в международной политике, письмо с предложением сделать «добрый жест» в сторону американцев. С санкции Горбачева Бакатин передал 5 декабря 1991 г., в знак «доброй воли», послу США в СССР Роберту Страуссу техническую документацию, относящуюся к установке и использованию сверхсекретных подслушивающих устройств в новом здании посольства США в Москве. Руководитель Агентства федеральной безопасности РСФСР В.В. Иваненко в 2011 году вспоминал об этом: «Он сдал систему, не посоветовавшись с профессионалами. Я об этом узнал только по радио. Бакатин потом говорил, что этот шаг он согласовал с обоими президентами, у него было письмо с их визами. Но разве это компетенция президентов? Думаю, что они не понимали, к чему это может привести. А для сотрудников КГБ это был удар. Сдавать святая святых — технику подслушивания в посольстве если не противника, то конкурента! Бакатин оправдывался: мол, американцам все равно об этом было известно. Ничего подобного! Там была применена совершенно новая технология. Элементы звукопроводящей системы были замурованы в кирпичах. Мы их получали от зарубежных поставщиков. Это было ноу-хау. Строили зарубежные подрядчики, которым американцы доверяли. КГБ завербовал подрядчиков». Не скрывая своего удивления, посол США заявил, однако, что этот акт доброй воли советской стороны не накладывает на США никаких обязательств. Последовала полная перестройка посольства на Красной Пресне с учетом полученной документации. По оценке независимых экспертов, переданные американцам документы раскрывали уникальную систему слухового контроля, разработанную в специальных лабораториях и исключавшую ее обнаружение в обозримом будущем.
Акция, проведенная Бакатиным, вызвала негативный резонанс у российской общественности. Раздавались голоса с требованием привлечь его к уголовной ответственности. Отреагировали на это и за рубежом. Одна из влиятельных газет так прокомментировала факт передачи Бакатиным совершенно секретных сведений: «Открытость советского общества, сконструированного отцом перестройки М. Горбачевым, продолжает поражать воображение. Подарок привел г-на Страусса в полное недоумение. История спецслужб еще не знала подобных прецедентов».
Инициировал и поддерживал принятие Закона СССР от 3 декабря 1991 года «О реорганизации органов государственной безопасности», который фактически ликвидировал КГБ СССР и создавал три самостоятельные структуры: Межреспубликанскую службу безопасности, Центральную службу разведки и Комитет по охране государственной границы СССР с объединенным командованием пограничных войск.
ВАРЕНИК Геннадий Григорьевич, 1953 г. рождения, уроженец г. Москвы.Родился в семье полковника КГБ. По протекции отца становится сотрудников госбезопасности, был принят в 1-е Главное управление КГБ СССР (разведка).
В 1982 г. направлен в Бонн, в качестве прикрытия использовал должность корреспондента ТАСС. Энергично включился в работу резидентуры.
В апреле 1985 года предложил свои услуги сотруднику ЦРУ Чарльзу Левену после того, как растратил полученные им на оперативные расходы семь тысяч марок. Эти деньги ушли на развлечения, на приобретение новой мебели, одежды для жены и дочерей. Получил оперативный псевдоним "Фитнесс".
Умело манипулируя страхом руководства ЦРУ перед вездесущим КГБ, Вареник на очередной явке сообщил своему оператору, что Комитетом разработана операция, призванная создать видимость, что немцы не приемлют присутствия американских войск на территории Германии. Для этого он, якобы, получил задание подобрать рестораны и бордели, посещаемые американскими военнослужащими, где можно было бы заложить мини-бомбы.
Со слов Вареника, взорвав бомбы КГБ рассчитывал не только вызвать протест американского командования в адрес немецких властей, но и создать стену отчуждения между США и Германией. Ну, а чтобы новые хозяева охотнее поверили в этот бред, Вареник представил им подробнейшую информацию об операциях КГБ в Германии, в частности, "сдал" трех наших информаторов из числа высокопоставленных чиновников западногерманского правительства. Как впоследствии на допросах признался Вареник, нелепица о мини-бомбах пришла ему в голову, когда он смотрел американский кинобоевик. Однако досужий вымысел вызвал в ЦРУ невероятный ажиотаж. В Белом доме информация "Фитнесса" пришлась как нельзя кстати. Незадолго до этого Рейган назвал СССР империей зла. Таким образом, данные, представленные Вареником, были восприняты в администрации президента как подтверждение тезиса о жестокости Советов. Спешно ЦРУ дало задание своим офицерам ознакомиться с обстановкой в указанных предателем злачных местах, а те сообщили, что информация "Фитнесса" подтверждается. 4 ноября 1985 г. он по экстренному каналу связался с Чарльзом Левеном и заявил, что со дня на день КГБ установит мини-бомбы, а его для дополнительного инструктажа вызывают в Восточный Берлин. В этой связи предложил свою помощь: он дезертирует и сделает публичное заявление-признание. Однако в Лэнгли среди ветеранов разведки нашлись трезвые головы, которые охладили пыл зарвавшегося агента. "Фитнессу" было объявлено, что ЦРУ держит ситуацию под контролем и просит его повременить с переходом на Запад. Вместе с тем, "кроту" за проявленное рвение было выплачено дополнительное вознаграждение.
Одними только фантазиями работа Вареника в пользу США не ограничивалась. Он передавал своему оператору Чарльзу Левену и такую вполне реальную информацию, как характеристики на вновь прибывших сотрудников ТАСС и АПН, которых американцы подозревали в принадлежности к КГБ; копии со служебных документов, попадавших в руки изменника по роду основной деятельности; сведения о намечаемых советской резидентурой в Бонне мероприятиях. Кроме того, советские эксперты полагали, что Вареник сдал противнику около 200 кадровых сотрудников КГБ и ГРУ и их информаторов.
Сведения о предательстве Вареника поступили в результате утечки информации из ЦРУ. Он был вызван в Восточный Берлин, арестован и этапирован в Москву. В феврале 1987 г. по приговору суда был расстрелян.
БОГАТЫЙ Анатолий Николаевич, 1944 г. рождения, бывший офицер советской разведки.
Работая заместителем резидента КГБ СССР в Рабате (Марокко), в сентябре 1982 г. бежал с женой и двумя сыновьями. Попросил политическое убежище у американцев. Выдал им секретные сведения о советской агентуре в Марокко и некоторых странах НАТО.
Служебное расследование обстоятельств измены Богатого показало, что он отличался высокомерием и расчетливостью. Был очень мнителен (подозревал у себя неизлечимые болезни, в больших количествах приобретал различные лекарства, которые принимал без консультаций с врачом). Ранее во время загранкомандировки в Мадагаскаре был замечен в финансовых злоупотреблениях.
В сентябре 1987 г. жена Богатого позвонила в советское посольство в Вашингтоне и заявила о желании семьи вернуться на родину. В декабре того же г. с Богатым встречался представитель советского посольства, который дал ему гарантии не привлечения к уголовной ответственности в случае возвращения на родину. С тех пор Богатый на связь с посольством не выходил, о его судьбе в настоящее время ничего не известно. Имеются основания полагать, что американские спецслужбы приняли меры к его изоляции и его семьи и предотвращению его контактов с советскими официальными представителями.
ВЕТРОВ Владимир Ипполитович, 1932 г. рождения, уроженец г. Москвы, бывший помощник начальника отдела Управления «Т» 1-го Главного управления КГБ СССР (разведка), подполковник.Выходец из семьи крестьян, осевших в городе. Его отец, участник Великой Отечественной войны, воевал на Волховском фронте, мать всю жизнь работала на фабрике. В 1951 г. Ветров поступил в Московское высшее техническое училище им. Баумана (МВТУ) на факультет электроники. Активно занимался спортом, был чемпионом СССР среди юношей в беге на 300 и 400 м. По окончании вуза получил диплом инженера-механика и был направлен по распределению в закрытое «номерное» предприятие, производящее оборонную продукцию. В 1959 г. был призван на службу в органы КГБ. В течение двух лет обучался в школе контрразведки, а после специальной подготовки был зачислен в подразделение по сбору научно-технической информации. Дважды находился в загранкомандировках: во Франции (1965–1970) и Канаде (1974–1975). Последние годы работал в Москве в центральном аппарате 1-го Главного управления.
В апреле 1981 г. через агента французских спецслужб установил контакт с французскими спецслужбами и в течение нескольких месяцев передавал их представителям совершенно секретные материалы о работе советской разведки в области негласного получения на Западе образцов современной технологии и др. важной информации научно-технического характера. В силу занимаемой должности Ветров имел доступ практически ко всем разведданным в этой сфере. Кроме того, он выдал французам более 400 кадровых сотрудников КГБ, занимавшихся научным и промышленным шпионажем, а также около 60 агентов советской разведки из числа иностранцев, добывавших сведения в интересах военно-промышленного комплекса СССР.
События, связанные со шпионской деятельностью и разоблачением Ветрова, вызвали большой резонанс за рубежом. Шеф французской контрразведки М. Шале – непосредственный участник этой шпионской операции, пользуясь «гробовым молчанием» советских спецслужб и средств массовой информации, дал ей такую оценку: «Эта операция – самая значительная из всего того, что проводили спецслужбы свободного мира, а Фэревел (псевдоним Ветрова в материалах контрразведки Франции) – самый важный агент из числа сотрудников КГБ, использовавшихся западными спецслужбами… Почему же он выбрал именно Францию в качестве той страны, которой он предложил свои услуги? Он говорил по-французски и работал несколько лет сначала во Франции, а затем в Канаде, во французских провинциях. Он полюбил Францию и постоянно чувствовал привязанность к ней и ее культуре… Только общаясь с французами, в том числе и с сотрудниками спецслужб, он чувствовал себя по настоящему свободным человеком». М. Шале подчеркивает, что Ветров работал на французов совершенно бескорыстно, из идейных соображений, стремясь нанести чувствительные удары как по КГБ, так и по всей советской системе.
Известный французский журналист Т. Волтон в книге «КГБ во Франции» приводит некоторые подробности операции. В частности, пишет о том, что Ветров вышел на французскую контрразведку через одного коммерсанта, за что тот был впоследствии награжден орденом Почетного легиона.
Журналист повествует, что французские спецслужбы долго не решались установить агентурные отношения с Ветровым, опасаясь провокации КГБ. По оценке Т. Волтона, Ветров нанес громадный ущерб "советскому режиму и КГБ", т. к. был "высшим офицером" советской разведки, работал в центральном аппарате и обладал неограниченными возможностями для получения важнейшей информации. Как и М. Шале, Т. Волтон утверждает, что Ветров сотрудничал с французами бескорыстно, по идейным соображениям. Позднее на французском телевидении был показан документальный фильм, в котором по воле авторов Ветров предстает перед зрителем как «очарованный Францией борец за демократию и свободу». По мнению создателей киноленты, французские разведчики проявили в этом деле высочайший профессионализм и изощренность, сумев обыграть такую всесильную спецслужбу, как КГБ. Все эти версии стали по сути дела общим местом многочисленных зарубежных публикаций, посвященных Ветрову. Робкие попытки некоторых специалистов (например, бывшего руководителя французской разведки П. Марьона) оспорить их, потонули в общем потоке мощной пропагандистской кампании. При этом российские СМИ при освещении этого дела были ориентированы, как правило, на западную точку зрения.
Ситуация резко изменилась только в 1997 г. после выхода во Франции в издательстве «Робер Лафонт» книги российского журналиста С. Костина «Здравствуй, Фэревел. Правда о французском шпионе в КГБ». Автор провел тщательное исследование операции «Фэревел», беседовал со многими ее участниками, родственниками и окружением Ветрова и пришел к выводам, ставящим под сомнение интерпретации западных спецслужб. Книга, до сих пор не переведенная на русский язык и почему-то обойденная вниманием западных и российских СМИ, открыла новые данные о деле «Фэревел»:
- во Франции В. действительно зарекомендовал себя как способный разведчик, сумевший провести ряд ценных вербовок и приобрести обширные связи, интересующие советскую разведку. Однако уже там были отмечены его самомнение, явная переоценка своих возможностей, стремление к обогащению, карьеризм. И такой, используя стандартную терминологию минувшей эпохи, моральный облик вовсе не был исключительным на фоне общей обстановки в советской разведке тех лет. Стяжательство, бесконтрольность в расходовании средств, кастовость, ханжество. Дело доходило до того, что наиболее «престижные» резидентуры (определялись по уровню жизни страны пребывания) формировались по принципу «телефонного права», когда в их состав включались исключительно родственники (близкие и дальние) советской партийной и государственной номенклатуры. Для этих лиц пребывание за границей стало не только источником материального благополучия, но и символом принадлежности к элите советского общества. Естественно, любая угроза лишиться возможности выезда за рубеж рассматривалась ими как катастрофа. Ветров быстро освоился в этой атмосфере, и будь он строже к себе и ответственнее, вероятнее всего, по сей день бы занимал высокие государственные посты. На исходе своего пребывания во Франции он в нетрезвом состоянии попал в аварию на служебной автомашине. Чтобы избежать взыскания, был вынужден обратиться за помощью к французскому коммерсанту Прево, хотя знал, что тот – агент контрразведки. Француз выручил Ветрова, за ночь привел машину в порядок, чем поставил советского разведчика в зависимое положение, закладывая основу его дальнейшей вербовки. Позднее Прево продолжил разработку Ветрова в Москве, куда приезжал по «коммерческим» делам. Он посещал квартиру Ветрова, о чем последний начальству не доложил, хотя был обязан.
Будучи в Канаде, Ветров вновь попадает в компрометирующую ситуацию. С его одобрения жена пытается продать через антикварный магазин драгоценности. Через несколько дней магазин оказывается «ограбленным», и Ветров вынужден объясняться в полиции «как потерпевший». Имеются все основания полагать, что именно в Канаде под угрозой огласки этого факта Ветров получил первое предложение от сотрудников западных спецслужб, принять которое не решился.
Его командировка в Канаде была досрочно прервана, видимо, после получения службой безопасности советского посольства данных о допущенных им нарушениях. Отныне выезд Ветрова за границу был закрыт, что, по сути дела, сделало невозможным успешное развитие его дальнейшей карьеры. Действительно, он долгое время оставался в прежней должности и звании (вплоть до ареста, его положение в разведке было более чем скромным), начал злоупотреблять спиртным, обострились его и без того не безоблачные отношения с женой. Он пытается найти утешение в беспорядочных связях с женщинами, на что требовались побочные источники доходов, Его очевидный комплекс неполноценности усугублялся постоянными конфликтами с руководством. К роковому решению подтолкнул и новый, весьма существенный фактор. Как раз в это время ему был доверен малопрестижный, но сложный и весьма ответственный участок по обобщению и анализу данных, поступающих по линии всей научно-технической разведки (другими словами, по воле руководства он получил доступ к совершенно секретной информации громадного объема). Кроме того, его очередной раз обошли с повышением в должности, отдав предпочтение менее опытному работнику с солидными связями «наверху», Ветров принимает решение отомстить начальству, доказать, как он заявил потом на следствии, что остается «профессионалом высокой пробы».
Через французского коммерсанта он восстанавливает связь с Прево и предлагает свои услуги французским спецслужбам. Передает им вначале часть совершенно секретной информации, после чего на него выводят пом. военного атташе при посольстве Франции в Москве Феррана. Французские спецслужбы не были готовы к работе с агентурой такого масштаба, как Ветров. Когда Ферран предложил Ветрову условия связи, тот понял, что имеет дело с дилетантами, и заявил, что сам разработает способы встреч и гарантирует их высокую эффективность. Французы были вынуждены принять эти условия. Их связники проводили конспиративные встречи по схемам, созданным в системе КГБ. Таким образом, есть все основания согласиться с одним из коллег Ветрова в том, что «в данном случае не французские спецслужбы обыграли советскую контрразведку, а КГБ, как это ни парадоксально, обыграл самого себя».
Более того, как показывают материалы следствия, французы допустили ряд грубых промахов в организации работы со своим действительно ценным агентом. Ими, в частности, не были предусмотрены и не обговорены с Ветровым меры по его переходу на нелегальное положение в случае провала или других чрезвычайных обстоятельств. Необходимость в этом действительно возникла после того, как Ветров попытался убить свою любовницу, догадавшуюся о его шпионской деятельности, а затем ударом ножа убил случайного свидетеля преступления. Это привело к аресту Ветрова и, как следствие, – потере французами источника уникальной информации.
Из книги В. Pадченко Главная профессия - разведка
"Сотрудник отдела информации Управления научно-технической разведки Ветров был задержан в пригороде Москвы проезжавшим мимо случайным водителем. Последний уже в наступающих сумерках услышал крик о помощи недалеко от стоявшей на обочине машины. Водитель оказался не робкого десятка и, выскочив из машины, обнаружил рядом за кустами человека, убивающего ножом женщину. Смельчак сумел захватить убийцу и доставил его и раненую женщину к близлежащему посту милиции. Задержанный оказался сотрудником КГБ и попал в Лефортово, а женщина, как выяснилось, бывшая его любовницей и технической сотрудницей того же управления, была доставлена в больницу. Её спасли, хотя раны были серьёзные. Следователя по делу смутил тот факт, что очевидных причин для убийства не просматривалось. Психика подследственного была признана нормальной, ранее сцен ревности подруга не отмечала. Следователь по делу Ветрова оказался опытным и дотошным, учитывая в совокупности материалы, повёл дело по неожиданному пути. Подруга подследственного вспомнила его заявления о больших деньгах, которые он может тратить и за рубежом. Деньги со счёта непонятного происхождения действительно нашлись. Подруга говорила также о каких-то опасениях в отношении проверки его зарубежных контактов. Появилась уверенность, что Ветров пытался убить свою знакомую, так как заподозрил, что она за ним шпионит. Проверка и опрос сослуживцев выявили «странности» в поведении Ветрова, особенно в последний период его пребывания в загранкомандировках. Возникли противоречия и в показаниях самого Ветрова..."«Уважаемый господин Морис! – начинает свое объяснение Ветров. – Вы спрашиваете меня, почему я решился на установление связи с Вашим представителем в Москве. Постараюсь ответить исчерпывающим образом. Я очень люблю Францию, которая глубоко запала мне в душу. В моей стране я вижу, что в целом люди живут по принципу: человек человеку – волк, что противно моему существу. Я имею хорошие возможности передавать Вам секретные материалы по линии научно-технической разведки. За свои услуги я хотел бы получать в год 30–40 тысяч рублей. Ветров».
Маневр Ветрова оказался безупречным. Его версия причин измены действительно была точно рассчитана: какой француз не поверит, что «Франция» глубоко «запала в душу» человеку, ее посетившему? Или что Париж не «столица мира»? Кто посмеет утверждать, что французский язык – не самый ясный и благозвучный, а французская культура – не самая утонченная и изысканная? Французы поверили Ветрову, так как хотели в это верить.
Комментируя эту версию, один из офицеров КГБ заявил: «Ветров никого не любил: ни жену, ни сына, ни свою профессию, ни товарищей, ни Родину, ни тем более Францию. Он любил только себя. Единственное, что он воспринял на Западе, так это – индивидуализм, но сделал это по-русски, т. е. довел его до крайности». Эта оценка личности Ветрова, видимо, наиболее адекватна. Он, например, не думал о последствиях, обсуждая с сыном план убийства своей любовницы, а затем поручая ему уничтожить миниатюрный фотоаппарат, полученный от французов. Уже в лагере предатель не скрывал удовлетворения от просочившихся из печати сведений, что французские власти выдворили 47 советских разведчиков, работавших под дипломатическим и другими прикрытиями, будучи уверенным, что эта акция осуществлена по его информации.
Ветров не задумывался о еще более серьезных последствиях своей измены, в результате которой серьезно осложнились отношения между СССР и Западом. При этом материалы, полученные от Ветрова, дали повод западным странам существенно ужесточить свои позиции по отношению к Советскому Союзу и сорвать принятие ряда уже фактически готовых соглашений в политической и экономической областях.
Вопреки утверждениям французских спецслужб, Ветров действительно получал от них немалое материальное вознаграждение в виде денежных сумм и дорогих вещей. Видимо, с учетом его существенно возросших нездоровых наклонностей регулярно получал от них и спиртные напитки.
После ареста французы принимали меры к его розыску, но убедились в окончательной потере агента только в 1985 г. после его казни.
Предательство Ветрова нанесло большой ущерб СССР и его спецслужбам и стало ярким свидетельством глубокого кризиса советского общества начала 80-х гг., в частности, деградации элитных социальных групп, что проявилось в полной мере в эпоху т.н. "перестройки".
БЕЛЕНКО Виктор Иванович, 1947 г. рождения, русский, бывший старший лейтенант Военно-Воздушных Сил СССР.
Родился в Нальчике, по окончании средней школы поступил в Омский медицинский институт. Одновременно обучался в клубе ДОСААФ. Через два года оставляет мединститут и поступает в Армавирское высшее летное военное училище, которое закончил в 1971 г. С 1971 по 1975 г. служит в г Сальске в должности летчика-инструктора центра подготовки пилотов МиГ-17 и СУ-15. Неоднократно ставит вопрос о переводе его в воинскую часть и требует использовать в качестве боевого летчика на ультрасовременных самолетах. Вступает в конфликт с начальством, неоднократно грозит сообщить в Министерство обороны о злоупотреблениях в части. В конце концов Беленко добивается перевода в Дальневосточный военный округ, где служит в 513-м полку ПВО, дислоцируемом в Чугуевке. Летает на МиГ-25, являвшимся в то время суперсовременным перехватчиком, который превосходил все западные аналоги и являлся одним из самых важных объектов изучения со стороны разведок США и их союзников.
Вскоре Беленко назначается и.о. замначальника эскадрильи перехватчиков. К этому времени у него созревает план бегства за рубеж на МиГ-25, который должен был стать, по его замыслу, подарком спецслужбам НАТО и обеспечить ему на Западе безбедное существование. Беленко делает подробные записи о тактико-технических данных МиГ-25, режимах работы аппарата в различных условиях, разрабатывает самый короткий маршрут от Чугуевки до ближайшего японского аэродрома. Им также была приготовлена записка на английском языке для передачи в момент приземления японским властям, в которой он требовал немедленно известить о своем прилете американскую разведку, а также исключить доступ к самолету посторонних лиц.
6 сентября 1976 г. во время учебного полета Беленко на своем МиГе, вопреки полетному заданию, взял курс на юго-восток. С высоты 8 тыс. метров он снизился до 1000 м, чтобы избежать действия японских радаров, одновременно включив аварийную сигнализацию, вследствие чего самолет подавал сигналы бедствия, отключил радарное устройство и электронные приборы, чтобы затруднить обнаружение самолета. Через 30 минут Беленко находился в районе острова Хоккайдо, где был обнаружен японскими ПВО. На его перехват были брошены американские «Фантомы», которые вскоре его потеряли. Беленко удалось приземлиться на взлетно-посадочную полосу гражданского аэродрома. Он остановился в непосредственной близости от металлической антенны, при этом «МиГ-25» едва избежал столкновения с пассажирским «Боингом-727», который взлетал с аэродрома. Горючего в баке самолета оставалось только на 30 секунд.
Беленко был доставлен в японскую полицию, которой он вручил заранее заготовленную записку. Заявил, что прилетел в Японию умышленно, намерен попросить политического убежища в США. Потребовал зачехлить самолет и поставить вокруг него охрану. Его отвезли в гостиницу, где он содержался под присмотром полиции.
К этому времени советские официальные органы уже сделали запрос японским властям о судьбе летчика и его самолета, потребовав их возвращения и обвиняя японцев в намеренном задержании летчика, сбившегося с курса во время учебного полета. Заявление МИД Японии о том, что Беленко решил попросить политического убежища в США, советским послом принято не было.
На следующий день Беленко переправили в Токио, где он был допрошен офицером ЦРУ. От него же он узнал, что президент США лично гарантирует ему предоставление политического убежища, но в интересах безопасности он пока будет содержаться в японской тюрьме. В это время японцы были вынуждены согласиться с требованием советской стороны и организовать встречу Беленко с представителем посольства СССР. В ходе этой встречи бывший советский летчик заявил, что добровольно прилетел в Японию и уже попросил политического убежища у американцев. Сразу после разговора с советским представителем Беленко был перевезен в США.
В течение месяца МиГ-25 оставался в Японии и подвергся тщательному изучению американских специалистов. Более 200 инженеров, доставленных из США, буквально разобрали самолет «по винтику», было сделано более тысячи снимков его фрагментов и деталей. Окончательные выводы специалистов о МиГ-25 поразили американскую разведку. «Мы, конечно, догадывались, что это чертовски хороший самолет, – заявил один из них, – к сожалению, так это и оказалось! Он может летать выше, быстрее и с большим грузом, чем любой другой самолет этого класса». Другой специалист сделал еще более неожиданное заключение: «Следовало бы пригласить русских конструкторов, чтобы они научили нас проектировать и строить». И совсем обидным для американских авиастроителей прозвучал вывод одного из руководителей ВВС США генерала Кигена: «В создании этой машины нашло отражение неподражаемое умение русских компенсировать ограниченность ресурсов неистощимой изобретательностью. Блестяще сочетая устаревшую и новую технологии, они в сравнительно короткий срок и с небольшими затратами создали самолет таких тактико-технических данных, достижение которых на Западе потребовало бы вложения колоссальных финансовых средств».
Уже будучи в США, Беленко активно консультировал американцев, участвовавших в изучении советского перехватчика. На каждодневных допросах он давал исчерпывающие ответы на поставленные специалистами вопросы. В ходе бесед американские разведчики квалифицировали его поступок как подвиг, заверяли в том, что на Западе никогда не забудут услугу, которую он оказал.
На вопрос сотрудников ЦРУ, какова причина его побега из СССР, Беленко сослался на желание обрести свободу. Разведчики поинтересовались, что же он понимает под свободой, однако вразумительного ответа не добились. Единственный конфликт между ним и американцами возник после того, как бывший советский летчик узнал, что МиГ-25 американцы возвращают в СССР, уступая настоянию его официальных представителей. По свидетельству очевидцев, его возмущению не было предела. По завершении исследований американцы действительно вернули МиГ-25 советской стороне в полностью разобранном состоянии.
Через полгода ЦРУ добилось от конгресса создания специального денежного фонда, гарантирующего Беленко материальное обеспечение «до конца жизни». Он получил новую фамилию, начал изучать английский, жил в сельской местности на ферме, занимался скотоводством, строительством и ремонтом машин. Для связи с ЦРУ имел специальный шифр. Вскоре у него появился личный самолет, на котором Беленко позволил себе даже фигуры высшего пилотажа.
Поскольку, по мнению американских спецслужб, он себя этим выдал, Беленко был переселен в «большой город», где начал учиться в университете. Вскоре денег, полученных от ЦРУ, стало не хватать, из дорогой квартиры он переселился в рабочий квартал. В университете влюбился в девушку-испанку, краткий роман с которой закончился разрывом. Начал злоупотреблять спиртным, в нетрезвом состоянии попал в аварию. Все чаще и чаще стал нарушать правила конспирации, которым так долго и терпеливо обучали его сотрудники ЦРУ. По его признанию, в США он чувствует себя настолько чужим и одиноким, что ему неоднократно приходила в голову мысль вернуться на родину. Однажды он было направился в советское посольство, но страх возмездия его остановил. В ЦРУ было принято решение распустить слух о гибели Беленко в автомобильной катастрофе, а его самого после соответствующей переподготовки устроить на работу пилотом на коммерческих линиях.
В 1998 г. российский журналист обратился в ЦРУ с просьбой взять интервью у Беленко, на что получил ответ, что это невозможно, поскольку последний требует с журналистов большие деньги. Настойчивый журналист попробовал получить от Беленко ответ хотя бы на один вопрос: что побудило изменить Родине? Однако ответа не получил, хотя разведчик обещал передать его. При расставании с журналистом американец заметил: «Нас тоже до сих пор интересует этот вопрос! Мы уже 20 лет не можем получить на него ответа».
БОХАН Сергей Иванович, бывший полковник ГРУ.
Работал в Греции под дипломатическим прикрытием. В 1975 г. был завербован американской разведкой, получил кличку "Близзард". В течение девяти лет передавал сотрудникам ЦРУ совершенно секретные сведения о спецоперациях ГРУ, кадровом составе его резидентуры, агентуре из числа иностранцев. Им был выдан американцам ценный агент КГБ, работавший в американской разведке, арестованный ФБР и приговоренный к 40 годам тюрьмы.
Бохан разоблачен в 1985 г. в результате утечки информации из советского отдела ЦРУ. Однако он почувствовал за собой слежку и бежал из посольства.
Заочно признан виновным в измене Родине в форме шпионажа, в 1990 г. военным трибуналом приговорен к расстрелу.
В 2008 г. находился в США.
АРТАМОНОВ Николай Федорович (Шадрин Николай), 1930 г. рождения, бывший офицер Военно-Морского Флота СССР.Служил на Балтике, был самым молодым командиром эсминца в советском ВМФ. В 1959 г. вместе со своей любовницей полькой Евой Горой на небольшой лодке нелегально пересек Балтийское море и пристал к шведскому берегу. Сдался местным властям, у которых потребовал встречи с представителями американских спецслужб. Был вместе с любовницей переправлен в США.
Служил в РУМО (военная разведка США). Весной 1966 г. был привлечен американцами к оперативной игре с советскими спецслужбами (операция «Хитти Хок»). По заданию ЦРУ встречался за пределами США с офицерами КГБ.
В декабре 1975 г. во время одной из таких встреч в Вене был похищен советскими разведчиками недалеко от американского посольства. Дальнейшая его судьба неясна. По одной из версий, при похищении он оказал сопротивление, ему ввели усыпляющее средство, однако не рассчитали дозу, в результате чего Артамонов умер.
ВЛАСОВ Андрей Андреевич, 1901 г. рождения, бывший генерал-лейтенант Красной армии, бывший заместитель командующего Волховским фронтом.Родился тринадцатым ребенком в селе Ломакино Гагинского уезда Нижегородской губернии в семье бедного крестьянина. Учился в Нижегородском духовном училище, затем – в семинарии. В 1919 г. поступил на агрономический факультет Нижегородского государственного университета. В 1920 г. был мобилизован в Красную армию, служил рядовым в 27-м Приволжском стрелковом полку. Вскоре был направлен на краткосрочные курсы командного состава, после окончания которых назначен командиром стрелкового взвода во 2-й Донской дивизии, действовавшей на Южном фронте против Деникина и Врангеля.
После Гражданской войны командовал ротой, полковой учебной частью. В 1928 г. направлен на учебу в Москву на стрелково-тактические курсы усовершенствования комсостава. Через два года становится преподавателем тактики в Ленинградской объединенной военной школе им. В.И. Ленина, вступает в партию. Положительно зарекомендовал себя как преподаватель. В 1935 г. окончил курс Ленинградского отделения Военной академии РККА, был переведен в мобилизационный отдел Ленинградского военного округа.
В этом же году был назначен командиром 11-го стрелкового полка 4-й Туркестанской дивизии. За короткий срок превратил часть из отстающей в образцовую. В 1938 г. назначен помощником командира 72-й дивизии, вскоре переведен в штаб Киевского военного округа.
Осенью 1938 г. был командирован в Китай. Под псевдонимом Волков занимал пост начальника штаба советского военного советника, а с мая 1939 г. – советника при губернаторе Шанси генерале Чинь-Си-Шане. Некоторое время исполнял обязанности руководителя аппарата военных советников, был награжден Чан Кайши орденом Дракона.
В 1939 г. возвращается в СССР и вновь направляется в Киевский военный округ, но уже в качестве командира дивизии. В 1940 г. за образцовое выполнение служебных обязанностей награжден орденом Ленина. К тому времени в советской печати появляются публикации, восхваляющие Власова, его военные способности, внимание к подчиненным.
Начало войны застало Власова в должности командира 4-го моторизованного корпуса на Украинском фронте. Часть защищала Львов, несколько раз попадала в окружение. В августе и сентябре 1941 г. командовал 37-й армией, которая упорно защищала г. Киев и вырвалась из котла.
В ноябре 1941 г. был отозван в Москву, где встречался с И.В. Сталиным, после чего возглавил 20-ю армию, участвовавшую в обороне столицы. Части армии совместно с 16-й армией К.К. Рокоссовского освободили Истру, Солнечногорск и Волоколамск.
В декабре 1941 г. Совинформбюро сообщило о провале немецкого наступления на Москву. Среди командиров, оборонявших город, был назван и Власов. В январе 1942 г. он был награжден орденом Красного Знамени и произведен в генерал-лейтенанты.
В марте 1942 г. Власова назначают заместителем командующего Волховским фронтом. Одновременно он руководил действиями 2-й ударной армии. Ставка требовала от командующего фронтом К.А. Мерецкова непрерывного давления на немцев для облегчения положения Ленинграда. В результате недостаточно подготовленного наступления войска 2-й ударной армии попали в тяжелое положение. Власов тщетно ожидал подкрепления, но вскоре его части оказались в окружении, продолжая вести упорные бои с противником. На некоторое время удалось создать коридор в районе Мясного Бора. Были вывезены все раненые, однако немцы через 2 дня ликвидировали брешь в окружении. Части армии Власова вновь пошли в атаку с целью деблокирования, но выйти из котла удалось только нескольким небольшим подразделениям. После этой неудачи Власов отдал приказ подчиненным разбиться на небольшие группы и самостоятельно пробиваться к своим. Он лично возглавил одну из таких групп, но она была обнаружена немцами и окружена. Власов отдал приказ солдатам сложить оружие и сам сдался в плен. Представился немецкому офицеру, после чего был доставлен в расположение 18-й армии вермахта, где был допрошен ее командующим генералом Линдеманом. Власова приняли весьма учтиво. Он дал Линдеману подробные пояснения о дислокации войск Волховского фронта. Спустя три дня был допрошен немецким Верховным командованием, а затем помещен в лагерь для особо важных военнопленных в Виннице. Здесь он познакомился с полковником В.И. Боярским, вместе с которым составил письмо немецким властям с предложениями использовать в борьбе с Красной армией антисталинские настроения, якобы распространенные среди офицеров, солдат и гражданского населения. Этот шаг Власова дал основание гитлеровским спецслужбам к активной обработке пленного генерала с целью склонения его к сотрудничеству. К Власову было направлено несколько офицеров разведки, среди которых особых успехов добился капитан В. Штрик-Штрикфельдт, служивший в годы Первой мировой войны в русской армии.
В сентябре 1942 г. Власов сделал решительный шаг на пути к предательству: он подписал листовку, подготовленную управлением «Вермахт-Пропаганда», содержащую призыв к солдатам и офицерам Красной армии дезертировать. После этого Власов был доставлен в Берлин, где дал окончательное согласие на сотрудничество с гитлеровцами, и, в частности, на организацию Русского освободительного движения (РОД), куда должны были войти советские военнопленные и белоэмигранты.
В Берлине Власова свели с Г.Н. Жиленковым, М.А. Зыковым, В.Ф. Малышкиным и др. активными пособниками немцев. Ими была составлена программа РОД, согласованная с фашистскими спецслужбами. Эта программа получила позднее известность как «Смоленская Декларация». Листовки с ее текстом немцы сбрасывали над советской территорией по личному указанию А. Розенберга.
В феврале 1943 г. Власов по указанию немцев прибыл на оккупированные территории в район Смоленска. Его сопровождали офицеры немецкой разведки. Здесь была организована серия выступлений Власова перед советскими военнопленными и гражданским населением. В своих речах он призывал их вступать в военные формирования для борьбы с большевизмом на стороне Германии. Вскоре состоялось второе «турне» Власова в Псков. Здесь он встретился с представителями Православной церкви, различных антикоммунистических организаций, выступал на заводе, а затем в местном театре. Он посетил Лугу, Волосово, Сиверскую, Толмачево, Красногвардейск, Петеревиц, Дедовичи. На состоявшихся в каждом из этих населенных пунктов «собраниях» призывал поддерживать «германского союзника» и объединяться в борьбе со сталинским режимом «во имя новой России».
Вскоре появилось его «открытое письмо» под названием «Почему я стал на путь борьбы с большевизмом». В этом письме Власов предлагал всем соотечественникам последовать его примеру, сражаться с Красной армией с оружием в руках.
Поездка Власова не принесла ожидаемых результатов в силу того, что политика гитлеровцев на оккупированных территориях (изъятие у населения материальных ценностей, угон рабочей силы, в основном молодых людей, в Германию, массовые жестокие репрессии в отношении гражданских жителей и т д.) явно диссонировала с заявлениями пленного генерала о необходимости поддержки немецких властей и создании блока всех антибольшевистских сил. Кроме того, руководители Третьего рейха с большой настороженностью отнеслись к высказываниям Власова о том, что он желает возрождения «новой России». Это явно не входило в их планы, по которым предусматривалась полная оккупация территории СССР, уничтожение большей части его населения, полное искоренение ее культурных традиций и т. п.
Эти замыслы красноречиво выразил шеф СС Генрих Гиммлер: «Что происходит с русскими или чехами, мне совершенно безразлично… Живут ли они в благополучии или умирают с голоду, меня интересует постольку, поскольку они нужны нам в качестве рабов нашей цивилизации. Если 10 000 русских женщин валятся мертвыми от истощения за рытьем противотанковых рвов, то это интересует меня постольку, поскольку эти окопы должны быть прорыты ради Германии».
По указанию из Берлина Власову были запрещены поездки на оккупированные территории и публичные выступления. Ему, однако, разрешили создание в г. Дабендорф военного тренировочного лагеря, где должны были формироваться вспомогательные подразделения из числа советских военнопленных. Вскоре лагерь превратился в центр власовского движения. Однако активная работа Власова и его окружения не находила полной поддержки немцев из-за указаний, данных лично Гитлером о необходимости крайней осторожности с власовским движением.
Период вынужденного бездействия Власов заполнял поездками в Дабендорф, Магдебург, Франкфурт, Мауну, Кёльн, встречами с гауляйтерами, членами РОВС, лидерами русской эмиграции. Тем временем участились массовые переходы солдат и офицеров власовских частей на сторону Красной армии и партизан. Гитлер был взбешен, дал указание расформировать эти части и превратить в "рабочих и шахтеров". Однако вскоре этот приказ был изменен, и власовские батальоны были сняты с Восточного фронта и переброшены на Запад (Франция, Италия).
Постепенно отношение руководства Рейха к Власову и его движению начало меняться, т. к. к началу 1944 г. после ряда жестоких поражений от Красной армии вермахт понес невосполнимые потери в живой силе. В сентябре 1944 г. Гиммлер лично принял Власова и дал указание о создании под руководством Власова. Комитета освобождения народов России (КОНР) и формировании его вооруженных сил.
Власов активно взялся за выполнение этих указаний. Был составлен манифест КОНР и назначен учредительный съезд на ноябрь 1944 г., состоявшийся в Праге. Кроме русских коллаборационистов, в нем приняли участие националистические организации украинцев, белорусов, калмыков, туркмен, республик Кавказа. Руководителем КОНР, как и ожидалось, был избран Власов, он же возглавил его вооруженные силы, основу которых составили части т. н. Русской освободительной армии (РОА), сформированные им еще до создания КОНР. В спешном порядке соединения КОНР были укомплектованы и вооружены. 1-я дивизия была направлена в Чехословакию, казачьи части – в Австрию и Италию, 1-я украинская дивизия двинулась в Саксонию навстречу Красной армии и вступила с ней в ожесточенные бои. Однако стремительное наступление советских войск и успехи ее союзников на Западном фронте привели Власова и его ближайшее окружение к выводу о неизбежности скорого краха Третьего рейха. Власов начал злоупотреблять спиртными напитками, впадать в депрессию. Чтобы поднять настроение ренегату, гитлеровские спецслужбы решили «устроить» его личную жизнь. Его отправили в санаторий, где познакомили с его заведующей Хейди Биленберг, вдовой эсэсовского офицера. Между бывшим советским генералом и немкой вскоре установились близкие отношения, которые завершились регистрацией брака. Однако этот поступок Власова как «лидера русского освободительного движения» был отрицательно воспринят в его окружении.
События на фронтах в начале 1945 г. заставили Власова выехать в расположение 1-й дивизии РОА (КОНР). Тотальное отступление немецких войск на востоке и на западе поставило Власова перед трудным выбором. Он попытался установить контакт с советским военным командованием, отправив маршалу И. Коневу телеграмму с предложением действовать против немцев совместно, и в частности, силами своей дивизии нанести им удар с тыла. Однако ответа от И. Конева он не получил. После этого Власов решил с группой офицеров РОА пробиваться к американцам.
11 мая 1945 г. он был опознан и арестован офицерами Красной армии. При задержании сопротивления не оказал и вместе с другими предателями был доставлен в Москву.
После расследования деятельности Власова и других руководители РОА–КОНР материалы были переданы в суд в августе 1946 г. Во время судебного заседания Власов заявил буквально следующее: «Я признаю себя виновным в том, что, находясь в трудных условиях, смалодушничал, сдался в плен немцам, клеветал на советское командование, подписывал документы, призывающие к свержению Советов… Я успел сформировать все охвостье, всех подонков, свел их в комитет, редактировал гнуснейший документ, формировал армию для борьбы с советским государством… Содеянные мной преступления велики и ожидаю за них суровую кару. Первое грехопадение – сдача в плен. Но я не только полностью раскаялся, правда, поздно, но на суде и следствии старался как можно яснее выяснить всю шайку. Ожидаю жесточайшую кару».
Суд приговорил Власова и всех других подсудимых к высшей мере наказания. Они были повешены в конце августа 1946 г.
АХМЕДОВ Измаил Гусенович, 1904 г. рождения, уроженец г. Орска Оренбургской области.
Родился в семье муллы. В 1918 г. был принят в комсомол. В 1919 г. поступил в Московский институт народов Востока. С 1921 г. – член РКП(б). В следующем году добровольцем вступил в ряды Красной армии. В 1929 г. заканчивает Ленинградскую высшую школу связи, назначается командиром взвода отдельного радиобатальона. Вскоре на этой же должности направляется в Закавказскую армию.
В январе 1931 г. командирован в Разведывательное управление РККА, назначается радиоинструктором. Неоднократно выезжает в загранкомандировки. В феврале 1934 г. зачислен в Военную электротехническую академию. После выпуска из академии работал в Чехословакии под прикрытием корреспондента ТАСС. В 1940 г. возвратился в Москву, был повышен в должности (становится заместителем начальника отдела по спецтехнике).
С сентября 1940 г. работает в Берлине в резидентуре военной разведки. В связи с нападением Германии на СССР был интернирован. Возвратился в СССР в середине 1941 г. Вскоре был направлен на работу в Турцию под прикрытием пресс-атташе советского посольства.
В мае 1942 г. А. явился в турецкую полицию и попросил политического убежища. Пояснил, что главным мотивом для этого послужили развязанные в СССР репрессии против крымских татар. В своих показаниях в полиции Ахмедов выдал туркам сведения о деятельности резидентур советских военной и политических разведок, назвал имена двух разведчиков, работающих в Турции нелегально.
Негативные последствия из-за измены возникли и в результате его заявления об организации неудавшегося покушения в феврале 1942 г. на посла Германии в Анкаре фон Папена, бывшего рейхсканцлера, активно поддерживавшего контакты с представителями США и Англии с целью заключения сепаратного мира.
В результате перед турецким судом предстали два советских разведчика, которые были приговорены к 16 годам тюрьмы каждый (спустя два года амнистированы вследствие резкого изменения обстановки на фронте).
После войны Ахмедов принял ислам, получил новое имя – Исмаилэге. В 1948 г. турки передали его американцам. В 1953 г. переехал в США, являлся консультантом ЦРУ по России, участвовал в подготовке агентуры для заброски на советскую территорию. Издал книгу «Внутри и вне сталинского ГРУ: побег татарина из разведки Красной армии» (1984).
РЕЙСС Натан Маркович (Порецкий Игнатий Станиславович, Игнатий Райсс, Герман Эберхард), 1899 г. рождения, уроженец г. Подволочинска (пограничный город с Австро-Венгрией).Окончил Львовскую гимназию, а затем – Венский университет. В 1919 г. вступил в Коммунистическую рабочую партию Польши, работал связником между Юго-Восточным бюро Исполкома Коминтерна и Коммунистической партией Восточной Галиции.
В 1920 г. находился на нелегальном положении в Польше, где занимался агитацией среди солдат и организацией диверсий против польских войск. Был арестован и осужден на пять лет тюремного заключения, но, освобожденный под залог, выезжает в Москву, где начинает сотрудничество с Разведуправлением РККА. С 1921 г. Рейсс кадровый сотрудник советской военной разведки. Работает в Польше и Германии, а с 1925 г. – в Австрии. Участвовал в убийстве изменника Ярославского.
В 1927 г. повышен в звании, награжден орденом Боевого Красного Знамени, стал членом ВКП(б).
В 1931 г. въехал в Германию с чехословацким паспортом на имя коммерсанта Германа Эберхарда, а затем обосновался в Берлине. После прихода к власти Гитлера переезжает в Париж, где с другими коллегами-нелегалами (Базаровым, Зарубиным, Парпаровым и Малли) занимается сбором сведений о фашистской Германии. Имел информаторов в германском Генштабе, Имперской канцелярии III-го рейха, спецслужбах, а также в Лиге Наций и сопредельный странах.
В конце 1936 г. Рейссу стало известно о переговорах между торговым представителем СССР в Германии Д. Канделаки и имперским советником по экономике Я. Шахтом о советско-германском сотрудничества, инициированные И.В.Сталиным. Недоумевая о таком решении, наряду с начавшейся чисткой зарубежных резидентур, исчезновением наиболее компетентных сотрудников-нелегалов и разведчиков, Рейсс принимает решение о разрыве отношений с режимом Сталина. 17 июля 1937 г. он, через жену своего связного Лидию Грозовскую, передал пакет для отправки в СССР, куда вложил удостоверение Польской коммунистической партии, орден Красного Знамени и письмо с осуждением действий советского руководства.
Ликвидацию Рейсса возложили на отдел специальных операций ИНО ГУГБ НКВД. Во Францию прибыл замначальника ИНО С. Шпигельглас с группой ликвидаторов. Первая попытка устранения Рейсса не удалась. Рейс скрылся в Швейцарии.
Поиск Рейса осуществлялся через белоэмигрантскую организацию "Союз возвращения на Родину", куда входили Сергей Эфрон, Николай Клепенин, Вера Гучкова-Трайл, Вадим Кондратьев. Выследили Рейсса с помощью Ренаты Штайнер, уроженки Швейцарии и агента НКВД с 1936 г., которая осуществляла слежку за сыном Троцкого Л.Седовым, а ликвидировали с помощью Гертруды Шильдбах, еврейки-коммунистки из семьи друга Рейсса, которая назначила ему встречу в парке. 4 сентября 1937 года его застрелили там сотрудники НКВД Франсуа Росси (Ролланд Аббиа) и Шарль Мартиньи.
По версии П.А. Судоплатова двое агентов-нелегалов (Борис Афанасьев и его зять Виктор Правдин) подсели к Рейсу за столик в маленьком ресторанчике в пригороде Лозанны, имитировали ссору с Рейсом, вытолкнув его на улицу и запихнув в машину увезли за город, где и расстреляли. Тело нашла швейцарская криминальная полиция, а завершала расследование французская криминальная полиция дирекции национальной безопасности. Хотя организаторы убийства Рейсса и не пострадали, но в результате действий французских полицейских были арестованы сотрудники советской разведки и разгромлена организация "Союз возвращения на Родину".
ПРИЛОЖЕНИЕ:
Письмо Н.Рейсса в ЦК ВКП(б)
Письмо, которое я Вам пишу сегодня, я должен был написать уже давно, в тот день, когда «шестнадцать» были убиты в подвалах Лубянки по приказу «отца народов».Я тогда молчал, я не поднял голоса протеста и при последующих убийствах, и за это я несу большую ответственность. Велика моя вина, но я постараюсь ее загладить, быстро загладить и облегчить этим свою совесть.
Я шел вместе с вами до сих пор — ни шагу дальше. Наши дороги расходятся! Кто теперь еще молчит, становится сообщником Сталина и предателем дела рабочего класса и социализма.
С двадцатилетнего возраста я веду борьбу за социализм. Я не хочу теперь, на пороге пятого десятка, жить милостями Ежова.
У меня за плечами 16 лет нелегальной работы, — это не мало, но у меня еще достаточно сил, чтобы начать все сначала. А дело именно в том, чтоб «начать все сначала»; в том, чтоб спасти социализм. Борьба началась уже давно, — я хочу в ней найти свое место.
Шум, поднятый вокруг полярных летчиков, должен заглушить крики и стоны терзаемых в подвалах Лубянки, в Свободной, Минске, Киеве, Ленинграде и Тифлисе. Этому не бывать. Слово, слово правды, все еще сильнее самого сильного мотора с любым количеством лошадиных сил.
Верно, что летчикам-рекордсменам легче добиться расположения американских леди и отравленной спортом молодежи обоих континентов, чем нам завоевать мировое общественное мнение и потрясти мировую совесть! Но не надо себя обманывать, правда проложит себе дорогу, день суда ближе, гораздо ближе, чем думают господа из Кремля. Близок день суда международного социализма над всеми преступлениями последних десяти лет. Ничто не будет забыто и ничто не будет прощено. История строгая дама и «гениальный вождь, отец народов, солнце социализма» должен будет дать ответ за все свои дела. Поражение китайской революции, красный референдум и поражение немецкого пролетариата, социал-фашизм и народный фронт, признания, сделанные Говарду и нежное воркование вокруг Лаваля; одно дело гениальнее другого!
Процесс этот состоится публично, со свидетелями, многими свидетелями, живыми и мертвыми; все они еще раз заговорят, но на сей раз скажут правду, всю правду. Они явятся все — невинно убитые и оклеветанные — и международное рабочее движение их реабилитирует, всех этих Каменевых и Мрачковских, Смирновых и Мураловых, Дробнисов и Серебряковых, Мдивани и Окуджава, Раковских и Нинов, всех этих «шпионов и диверсантов, агентов Гестапо и саботажников».
Чтобы Советский Союз, и вместе с ним и все международное рабочее движение не стали окончательно жертвой открытой контрреволюции и фашизма, рабочее движение должно изжить своих Сталиных и сталинизм. Эта смесь из — худшего, ибо беспринципного, — оппортунизма, с кровью и ложью грозит отравить весь мир и уничтожить остатки рабочего движения.
Самая решительная борьба со сталинизмом.
Не народный фронт, а классовая борьба; не комитеты, а вмешательство рабочих для спасения испанской революции — вот что стоит сейчас в порядке дня!
Долой ложь о социализме в одной стране и назад к интернационализму Ленина!
Ни II, ни III Интернационал не способны выполнить эту историческую миссию; разложившиеся и коррумпированные, они могут только удерживать рабочий класс от борьбы; они только еще пригодны на то, чтоб играть роль помощников полицейских для буржуазии. Какая ирония истории: раньше буржуазия поставляла из собственных рядов Кавеньяков и Галифэ, Треповых и Врангелей, а теперь под «славным» руководством обоих Интернационалов пролетарии сами выполняют работу палачей в отношении своих товарищей. Буржуазия может спокойно заниматься своими делами; везде царит «спокойствие и порядок»; есть еще Носке и Ежовы, Негрины и Диазы. Сталин их вождь, а Фейхтвангер их Гомер.
Нет, я больше не могу. Я возвращаю себе свободу. Назад к Ленину, его учению и делу.
Я хочу предоставить свои скромные силы делу Ленина; я хочу бороться и только наша победа — победа пролетарской революции — освободит человечество от капитализма и Советский Союз от сталинизма.
Вперед к новым боям за социализм и пролетарскую революцию! За организацию IV Интернационала.
Людвиг (Игнатий Райсс).
17 июля 1937 г.
P. S. В 1928 году я был награжден орденом «Красного знамени» за мои заслуги перед пролетарской революцией. При сем возвращаю вам этот орден. Носить его одновременно с палачами лучших представителей русского рабочего класса — ниже моего достоинства.
(В «Известиях» за последние 14 дней были приведены имена награжденных орденами; функции их стыдливо не были упомянуты: они состоят в приведении приговоров в исполнение). Л.
ШТУРМ де ШТРЕМ Витольд Иоаннович (Витаутас), 1888 г. рождения. Уроженец г. Нижнего Новгорода (по другим данным – г. Санкт-Петербурга).
Из семьи служащего. До 1919 г. один из руководителей ППС-левица, в дальнейшем член КП Польши.
В 1919-1922 гг. на работе в военном аппарате КП Польши, затем на оперативной работе в Разведупре РККА.
До 1933 г. - сотрудник негласной резидентуры РУ РККА в Австрии.
В декабре 1933 года бесследно исчез в окрестностях Вены, по другой версии был убит сотрудниками ИНО ОГПУ СССР В. Кривицким и И. Порецким в связи с опасностью перехода на сторону противника.
Родственники Штурм де Штрема
Родные братья:Эдвард Штурм де Штрем (1885-1962), известный польский статистик и демограф, в 1929-1939 гг. – председатель Центрального Статистического управления Польши;
Тадеуш Штурм де Штрем (1892-1968), активный участник партии ППС(ППС-ВРН), член одной из групп ППС в России, с 1914 г. участник боевой группы ПОВ в царской России, в 1914 г. организовал взрыв на железнодорожном узле в Варшаве и предпринял попытку взрыва памятника семи польским генералам в Варшаве, с 1915 г. на польской территории, оккупированной немецкими войсками, воевал в легионах Ю. Пилсудского, с 1917 г. участвовал в нелегальной деятельности ППС, направленной против немецких оккупационных войск в Польше, с 1918 г. член Главного штаба народной милиции ППС, в дальнейшем участвовал в создании польского Института социологии, работал в статистических органах и в Министерстве финансов Польши, с 1939 г. активный участник подпольной деятельности, состоял в Народной гвардии ППС-ВРН, с 1945 г. генеральный секретарь ППС-ВРН. В 1946 г. арестован польскими органами госбезопасности и в 1948 г. осужден на 10 лет лишения свободы, в дальнейшем срок наказания сократили до 5 лет. Освобожден в 1952 г. Умер в Варшаве.
ТРОССИН Юлиус, 1896 г. рождения, немец, бывший сотрудник Разведупра.
Место рождения - г. Штетин, образование низшее, член Коммунистической партии Германии.
В июле 1933 г. был арестован гестапо, согласился сотрудничать и направлен в СССР как беженец. Выявлен территориальными органами, осужден за антисоветскую агитацию по статье 58-6 в ноябре 1933 г. коллегией ОГПУ к 10 годам тюремного заключения. В сентябре 1941 г. расстрелян под Орлом.
ЗЕММЕЛЬМАН Георг, агент ИНО ОГПУ, нелегал.
Работал на ИНО с 1923 г. Несколько раз высылался за шпионаж из разных европейских стран, один раз отбывал тюремное заключение.
В начале 20-х годов был членом правых организаций - немецком "Союзе офицеров", союзе "Олимпия", союзе фронтовиков "Берлин-Штеглиц" и Национал-социалистической свободной партии. По слухам Земмельман имел репутацию афериста. После увольнения из кайзеровской армии он поступил на службу в фрайкор, а затем в полицейские отделения с помощью поддельного офицерского удостоверения. Занимался незаконной торговлей оружием, за что в 1925 г. получил год тюремного заключения, где благодаря влиянию и помощи в освобождении от сокамерника-коммуниста Грюнерта, принял решение присоединиться к КПГ. После освобождения из тюрьмы 24 марта 1924 г. Земмельман начал работать в разведывательной службе КПГ. Ему было поручено возобновить контакты с бывшими коллегами по партии в Лейпциге и Кельне, занимавшими руководящие посты в фашистской организации "Стальной шлем". Коммунистам пригодилась и его фальшивая принадлежность к министерству рейхсвера - Земмельман запрашивал в государственных учреждениях сведения о военных союзах, в частности, о "Стальном шлеме", союзах "Оберланд", "Викинг", "Юнг-до" и "Олимпия", о их связях с рейхсвером, а также о вооружении германской армии Добиваясь отмены вынесенного Земмельману приговора, а также для облегчения ему доступа к источникам информации, разведывательная служба КПГ помогла ему под видом отставного обер-лейтенанта вступить в группу "Медная колесница", являвшуюся частью союза "Танненберг". В сентябре 1925 года он создал в Берлине ее отделение, а в мае 1926 года передал свой пост Гансу Бариону по кличке "Курт Мертес".
Сам же Земмельман, получив от разведывательной службы КПГ фальшивые документы на имя доктора Финка, стал работать заместителем Фрица Риттера фон Краусера, руководителя Южно-немецкого округа союза "Танненберг" в Мюнхене. Кроме того, Земмельману удалось вступить в относящиеся к союзу "Танненберг" объединения "Народный офицерский союз" и "Старый имперский флаг", что позволило ему принимать участие в совещаниях руководства союза "Танненберг", а также в переговорах с народными союзами Австрии и Италии. В Баварии Земмельман поддерживал связь с руководителем разведывательной службы КПГ в южнобаварском округе Ганцем, и несколько раз встречался с членом ЦК Брауном. С 17 мая по 15 октября 1926 года он передал в Берлин в разведслужбу КПГ и резидентуру ИНО ОГПУ около 45 подробных рапортов о положении в Баварии.
Однако работа Земмельмана на разведку КПГ продолжалась недолго - он был арестован после того, как в августе 1926 г. из Бюро немецкого офицерского союза в Баварии исчезли атлас рейхсвера и карта военных округов. 7 июля 1928 г. уголовный сенат имперского суда приговорил его к двум с половиной годам тюремного заключения, но вскоре он был освобожден по амнистии. Выйдя на свободу, он продолжил контакты с КПГ и вскоре был передан в распоряжение ИНО ОГПУ. Задания советской разведки он выполнял в филиале советского торгпредства в Гамбурге, а в конце 1920-х - начале 1930-х годов неоднократно направлялся в Румынию, где вновь оказался под следствием. Заочно получив 14 лет тюремного заключения, он смог укрыться в Кельне, откуда и перебрался в Вену.
Весной 1931 года, работая под прикрытием советского торгпредства в Гамбурге, Земмельман женился на немке. Москва посчитала этот поступок Земмельмана опасным и приняла решение об его увольнении.
Земмельман обратился в редакцию одной из венских газет с предложением опубликовать серию статей о советском шпионаже в Германии, Австрии и других европейских странах, в т.ч. об изготовлении фальшивых документов для советских агентов, о посредничестве Коммунистической партии Германии в вербовке немецких военных и промышленном шпионаже и деятельности члена Политбюра КПГ, депутата германского парламента и члена комиссии по военным делам рейхстага Ганса Киппенбергера, отвечавшего за связь партийного подполья с советской разведкой.
27 июля 1931 года Земмельман был застрелен в собственной квартире сербским агентом ИНО ОГПУ Андреем Пикловичем, выдававшего себя за студента-медика. Пиклович был задержан, но был оправдан судом присяжных и отпущен. В октябре 1931 г. Пиклович был опознан проезжавшим через Вену Г. Агабековым как сотрудник ОГПУ Шульман, возглавлявший отдел по изготовлению фальшивых документов, о чем он уведомил австрийские власти.
СОБОЛЕВ Александр Александрович, 1890 г. рождения, бывший военно-морской атташе в Швеции.
Родился в Москве. В 1906 г. окончил Кадетский корпус, в 1910 г. - Морской корпус, в 1914 г. - Артиллерийский офицерский класс. В 1914—1917 гг. служил старшим артиллеристом на линейном крейсере "Император Павел I".
В Рабоче-Крестьянском Красном Флоте с 1918 г. В 1921-1922 гг. служил начальником Штаба Морских Сил Каспийского моря. В 1922 г. - редактор Морского отдела Военно-исторической комиссии, преподаватель Центральных военно-морских политических курсов. С 1925 г. занимал должность ученого секретаря и редактор Исторического отдела Оперативного управления Штаба Военно-морских сил СССР.
В 1925-1928 гг. - военно-морской атташе при Полномочном представительстве СССР в Турции.
С августа 1928 по апрель 1930 г. - военно-морской атташе при Полномочном представительстве СССР в Швеции.
В апреле 1930 г. должен был выехать в Москву для получения нового назначения в Центральном аппарате НКИД, но отказался вернуться в СССР, выехал во Францию, где работал в редакции парижского журнала "Часовой".
Заочно осужден Военной коллегией Верховного суда СССР с объявлением "... вне закона с конфискацией имущества за присвоение крупной суммы денег и отказ вернуться в СССР...".
СВИТЦ Роберт Гордон, голландский еврей, нелегал ГРУ.
Начал работать на советскую военную разведку в 20-х годах. В 1930 г. был направлен в США на нелегальную работу, но в американском консульстве в Панаме документы Свитца оказались фальшивыми. Поставленный перед выбором - 10-летнее заключение за попытку незаконного въезда в США или сотрудничество с американской разведкой, - выбрал последнее. К 1932 году Свитц был уже офицером американских ВВС. В этом же году его, вместе с женой Марджори, направляют во Францию в подчинение нелегального резидента ГРУ И.Бира, контролирующего сеть "корреспондентов" газеты французской компартии "Юманите". В результате в июне 1932 г. сеть Бира была разгромлена, сам он арестован и осужден в декабре 1932 г. к 3-х-летнему сроку тюремного заключения. Свитц, выпущенный на свободу благодаря заступничеству американского военного атташе в Париже, послал в Москву донесение о своей свободе и исчез. В 1937 г. сотрудник ГРУ Л.Треппер был специально направлен во Францию для проверки причастности к провалу сети Бира французского журналиста и коммуниста Рикье. Треппер смог получить доступ к досье Бира, обнаружил в нем более 20-ти писем переписки Свитца и военного атташе США и установил факт предательства Свитца и невиновность Рикье.
На некоторые моменты деятельности Свитца можно получить ответ у Кукриджа, который пишет в своей книге "Тайны английской секретной службы", вышедшей в Лондоне в 1948 г.:
Несколько светлых волосков, прилепившихся к катушке фотопленки, которая попала в руки французского Второго бюро, навели сыщиков на след некоей госпожи Марджори Свитц. При содействии Особого отдела Скотланд Ярда удалось выследить всю группу, имевшую ответвления во всей Европе.
На судебном процессе утверждалось, что этот синдикат продавал информацию ряду иностранных государств. Он специализировался на продаже сведений о новейших видах вооружения, заявляя, что обладает ценными сведениями о «секретном луче» — так называемом «искателе сверхдальнего действия», способном обнаруживать самолеты на расстоянии десятков километров. Более доверчивые верили, что это луч смерти, а более умные знали, что это связано с отражением радиоволн. К счастью для Англии, ни группа Свитц, ни кто-либо другой не сумели продать секрет единственной действовавшей в то время системы этого рода — английской береговой радарной системы.
У группы Свитц был даже свой руководитель и вдохновитель, готовый вложить неограниченный капитал в ее работу. Он действовал под прикрытием коммерческой организации, имевшей филиалы в Лондоне, Брюсселе, Париже и Берлине. Кто он, французская секретная служба не сумела установить или, что более вероятно, предпочла умолчать. Правда, главари были арестованы и группа расколота. Главными фигурами на судебном процессе были Гордон Свитц — бывший офицер американских военно-воздушных сил; его хорошенькая молодая жена Марджори — дочь лондонского шофера; баронесса Лидия Бенджамин Беркович и Борис Рашевский. Контрразведки целого десятка стран отлично знали баронессу как немецкого агента. Суд не поколебался признать баронессу виновной и присудил ее к пяти годам тюремного заключения. Нацисты освободили ее в 1940 году, когда захватили Париж. Есть предположение, что она уехала в Турцию и работала в организации фон Папена, действовавшей в Турции и на Балканах. В эту группу входили представители различных специальностей: профессор-лингвист, полковник французской армии, знаменитый эксперт по взрывчатым веществам, ученый-биолог Парижского университета. В свидетельском показании упоминались также имена женщин, служивших главным образом приманкой, с помощью которой выпытывали секретные сведения у тех, кто их имел. Одной из этих женщин была Мария Шуль. Ее заочно приговорили к пяти годам тюремного заключения, а позже она получила десять лет за шпионаж в Финляндии..."
На судебном процессе утверждалось, что этот синдикат продавал информацию ряду иностранных государств. Он специализировался на продаже сведений о новейших видах вооружения, заявляя, что обладает ценными сведениями о «секретном луче» — так называемом «искателе сверхдальнего действия», способном обнаруживать самолеты на расстоянии десятков километров. Более доверчивые верили, что это луч смерти, а более умные знали, что это связано с отражением радиоволн. К счастью для Англии, ни группа Свитц, ни кто-либо другой не сумели продать секрет единственной действовавшей в то время системы этого рода — английской береговой радарной системы.
У группы Свитц был даже свой руководитель и вдохновитель, готовый вложить неограниченный капитал в ее работу. Он действовал под прикрытием коммерческой организации, имевшей филиалы в Лондоне, Брюсселе, Париже и Берлине. Кто он, французская секретная служба не сумела установить или, что более вероятно, предпочла умолчать. Правда, главари были арестованы и группа расколота. Главными фигурами на судебном процессе были Гордон Свитц — бывший офицер американских военно-воздушных сил; его хорошенькая молодая жена Марджори — дочь лондонского шофера; баронесса Лидия Бенджамин Беркович и Борис Рашевский. Контрразведки целого десятка стран отлично знали баронессу как немецкого агента. Суд не поколебался признать баронессу виновной и присудил ее к пяти годам тюремного заключения. Нацисты освободили ее в 1940 году, когда захватили Париж. Есть предположение, что она уехала в Турцию и работала в организации фон Папена, действовавшей в Турции и на Балканах. В эту группу входили представители различных специальностей: профессор-лингвист, полковник французской армии, знаменитый эксперт по взрывчатым веществам, ученый-биолог Парижского университета. В свидетельском показании упоминались также имена женщин, служивших главным образом приманкой, с помощью которой выпытывали секретные сведения у тех, кто их имел. Одной из этих женщин была Мария Шуль. Ее заочно приговорили к пяти годам тюремного заключения, а позже она получила десять лет за шпионаж в Финляндии..."
Если бы обвиняемые заявили, что свои методы они заимствовали из романов Оппенгейма, в суде никто не удивился бы. Группа имела собственного зубного врача доктора Рива Давосиси — румына, практиковавшего в Париже и снабжавшего курьеров группы пустыми золотыми зубами, в которых прятали копии документов, написанные на рисовой бумаге. Небольшой оркестр этой группы гастролировал по Европе с контрабандой, спрятанной в духовых инструментах. Утверждали, что сведения, касающиеся Англии, были спрятаны в секретном кармашке тома мемуаров Ллойд Джорджа. Во время этой дерзкой вылазки семья Свитц жила в удобной квартире в Челси.
Краткое изложение истории с группой Свитц может создать впечатление, что раскрыть ее деятельность было нетрудно. На самом деле это далеко не так. Синдикат действовал слаженно и эффективно, и только арест нескольких доносчиков, предавших своих товарищей, чтобы получить более мягкий приговор, дал возможность французскому Второму бюро ликвидировать шпионскую группу супругов Свитц.
ЛАГО Борис Федорович (Озеров), 1898 г. рождения, уроженец г. Петербурга. В детстве потерял отца - служащего Московской железной дороги, воспитывался отчимом - офицером Генерального штаба Колпаковым. Окончил реальное училище, затем учился на юридическом и медицинском факультетах Новороссийского университета в Одессе.
Летом 1917 г. Лаго поступил вольноопределяющимся на военную службу, послан на Румынский фронт, участвовал в работе Исполкома советов Румынского фронта, Черноморского флота и Одессы. Во время Гражданской войны служил в Белой армии в Сумском пехотном полку, был ранен, награжден Георгиевским Крестом. С августа 1919 г. работал в Осведомительном агентстве (контрразведке) "Вооруженных сил Юга России" в Одессе и Феодосии. В ноябре 1920 г. вместе с остатками врангелевской армии эвакуировался в Константинополь, где жил до 1922 года. Состоял в тайной разведывательной организации известного монархиста В.В. Шульгина "Азбука".
В 1922 г. получил пособие правительства Чехословакии и выехал в Прагу. С этого времени работал на советскую разведку - в Венском центре Разведывательного управления Штаба РККА и Берлинской объединенной резидентуры ОГПУ и Разведывательного управления под руководством Ибрагимова.
В 1924 г. командирован в Берлин в непосредственное подчинение послу СССР в Германии Н. Крестинскому для внедрения в ЦК партии монархистов-конституционалистов, но был арестован берлинской полицией по подозрению в шпионаже в пользу СССР, но был освобожден благодаря заступничеству и связям Н. Крестинского.
В 1925 г. был арестован в Румынии. Военный суд 3-го румынского корпуса в Кишиневе приговорил Лаго к 5 годам тюремного заключения, которые он отбывал в каторжной тюрьме Дофтана. Во время голодовки политзаключенных отказался принять в ней участие, за что был объявлен штрейкбрехером.
После выхода из тюрьмы в конце 1930 г. объявил себя невозвращенцем. Будучи активным участником эмигрантской группы "Борьба", созданной Беседовским и Боггаутом, где занимал должность начальника информационного отдела, он выступал в печати с разоблачительными материалами о деятельности чекистов в в Западной Европе. В действительности все это являлось прикрытием для внедрения в резидентуру английской разведки в Румынии. Лаго стал доверенным лицом заместителя резидента "Сикрет Интеллидженс Сервис" белоэмигранта Виктора Богомольца. Передавал советской разведке ценную информацию, принимал участие в операции советской разведки "Тарантелла".
После завершения операции "Тарантелла" Лаго был вынужден спешно покинуть Францию и сложным маршрутом, через Стамбул, был выведен в Союз. Лаго недолго пробыл в Москве и вскоре был направлен на нелегальную работу в Китай. Там им были допущены промашки, которые не вязались с его функциональными обязанностями и вызывали нарекания Центра. Но самое неприятное состояло в том, что изготовленные для него документы прикрытия не выдержали проверки по легендированной стране происхождения. Это грозило его полным провалом, Лаго пришлось срочно отзывать из загранкомандировки в Москву, где предстояло предметное разбирательство. Однако вместо этого появилось обвинение о его сотрудничестве с иностранными разведками и арест 21 апреля 1937 г., а 20 сентября 1938 г. Военной коллегией Верховного суда СССР Лаго был приговорен к высшей мере наказания по обвинению в шпионаже и участии в контрреволюционной террористической организации и в тот же день расстрелян.
В 1997 г. реабилитирован Главной военной прокуратурой РФ.
АГАБЕКОВ Георгий Сергеевич (Арутюнов Георгий Сергеевич, Арутюнов Григорий Сергеевич,Нерсес Овсепян Арутюнов), 1895 г. рождения, бывший сотрудник Иностранного отдела ОГПУ.Родился в Ашхабаде в семье кузнеца-кустаря, армянина по национальности. Отец помимо легальной профессии промышлял контрабандой опиума, что приносило немалые доходы. Семья Агабекова проживала в собственном доме, сам он учился в гимназии.
В 1914 г. Агабеков был мобилизован и до конца 1916 г. находился на фронте, откуда его направили в школу прапорщиков. После ее окончания служил в 46-м запасном полку Румынского фронта, командовал взводом. Использовался штабом полка как переводчик турецкого языка.
Февральскую и Октябрьскую революции 1917 г. Агабеков принял с воодушевлением. В марте 1918 г. он вступает в Красную армию, до начала 1920 г. сражается на колчаковском фронте, в этом же году вступил в партию и вскоре назначен командиром батальона внутренней службы, дислоцированного в Екатеринбурге.
По решению губкома откомандирован в местную ЧК. Получает должность помощника уполномоченного по борьбе с контрреволюцией, ведет агентурную работу. Знание нескольких восточных языков предопределило перевод Агабекова на работу в Среднюю Азию. Он активно включается в оперативную деятельность, участвует в свержении бухарского эмира и создании Бухарской Советской народной республики. Агабеков занимает должность начальника отделения по борьбе со шпионажем и контрабандой ОГПУ республики, а затем возглавляет отдел контрразведки.
В 1924 г., став сотрудником Иностранного отдела (ИНО) ОГПУ, выезжает в командировку в Кабул. В 1926 г. его назначают резидентом ИНО в Персии, где он работает под прикрытием инспектора торгпредства. На счету Агабекова – ряд успешных операций в Афганистане и Персии, в частности – несколько вербовок русских эмигрантов, включая бывшего царского генерала и полковника, а также подкуп вождей местных племен, поднявших восстание против англичан.
В апреле 1928 г. А. возвращается в Москву и получает назначение на должность начальника сектора ИНО по Среднему и Ближнему Востоку. Однако уже в октябре 1929 г. направляется в Стамбул в качестве резидента нелегальной разведки на место расстрелянного Блюмкина с документами армянского коммерсанта Нерсеса Овсепяна. Деятельность Агабекова помимо Турции распространяется на Сирию, Палестину и Египет. Его главной задачей является широкомасштабное противодействие британской экспансии на Ближнем Востоке. Однако здесь с ним происходят непредсказуемые события. Он влюбляется в 20-летнюю англичанку Изабел Стритер, у которой брал уроки английского языка. В ноябре 1930 г. они поженились, а в апреле 1936 г. расстались - Стритер вернула себе девичью фамилию и уехала в Англию, где работала в государственных учреждениях стенографисткой.
В январе 1930 г. Агабеков является к военному атташе британского посольства и обращается к нему с просьбой о предоставлении политического убежища. При этом Агабеков назвал свою настоящую фамилию и должность, а также предложил англичанам секретную информацию о советской разведке. Не получив определенного ответа, Агабеков спустя несколько недель возобновил контакты с английскими спецслужбами, однако вновь без успеха. Лишь в мае 1930 г. англичане попросили его передать им автобиографию и послужной список. Но к этому времени возлюбленная Агабекова была вынуждена уехать во Францию, откуда вела с ним переписку. В июне 1930 г. туда же на пароходе отправляется Агабеков. По прибытию в Париж он открыто заявляет о разрыве с советским режимом и ОГПУ в эмигрантской и французской прессе.
В 1931 г. в Нью-Йорке выходит его книга «ОГПУ: русский секретный террор». Спустя некоторое время русский вариант книги выходит в Берлине. В результате этих публикаций в 1932 г. в Иране было арестовано более 400 человек, четверо из них были расстреляны, 27 приговорены к различным срокам заключения. Были практически разгромлены все просоветские организации, а отношения между Ираном и СССР на неопределенное время заморожены. Кроме того, власти установили жесткий контроль за поведением сотрудников советского посольства в Тегеране. Компартия Ирана была запрещена и вплоть до 1941 г. находилась в подполье.
В августе 1930 г. французские власти, не желая осложнения отношений с СССР, выслали Агабекова из страны. Он переезжает в Брюссель, где устанавливает контакты со всеми доступными спецслужбами: Бельгии, Англии, Франции, Голландии, Болгарии, Румынии и Германии, рассчитывая заработать на конфиденциальных консультациях.
Учитывая возможные последствия дальнейшей предательской деятельности Агабекова, а также ущерб, нанесенный интересам СССР, в Москве было принято решение о его физическом устранении. Первая операция советской разведки по ликвидации предателя в 1931 г. провалилась. Не удалось и повторное мероприятие по его похищению в 1934 г. За это время Агабеков успел разойтись с И. Стритер. Его финансовое положение резко ухудшилось. Не имея профессии и способностей к бизнесу, он начал изобретать различные авантюрные комбинации. Так, он предложил одному из невозвращенцев вступить в контакт со спецслужбами Румынии и за деньги передавать ей фальсифицированные разведданные, якобы полученные от агентуры, находящейся в СССР. Затем предложил одной западной фирме выкупить у него заметки Николая II и княжны Брасовой, якобы вывезенные им из Советской России.
В сентябре 1936 г. Агабеков отправляет советским властям письмо с раскаянием в измене и предлагает услуги с целью загладить вину перед Родиной. В Москве, видимо, имелись основания не доверять его раскаянию и операция по его ликвидации возобновилась под руководством советского нелегала М.А. Короткова. В 1938 г., используя авантюрные наклонности и его постоянную нужду в деньгах, агенты НКВД доставили Агабекова в Париж на конспиративную квартиру, где и убили. Точные обстоятельства ликвидации Агабекова неизвестны. По версии, распространенной на Западе, агент НКВД Зелинский заманил его на франко-испанскую границу под предлогом перепродажи вывозимой контрабандой из Испании предметов искусства и был сброшен в пропасть. По версии П.А. Судоплатова Агабекова убили в Париже, а тело вывезли и утопили в море.
БЛЮМКИН Яков Григорьевич, 1900 г. рождения, уроженец г. Одессы, бывший сотрудник Иностранного отдела ОГПУ. Родился в семье мелкого служащего, который в 1906 г. умер, оставив фактически без средств многодетную семью. В 1908 г. мать Блюмкина устроила его в начальное еврейское духовное училище — 1-ю одесскую Талмуд-тору, куда принимали мальчиков из бедных семей и сирот от 6 до 12 лет. Обучение было бесплатным, все расходы брала на себя еврейская община. Блюмкин, как и другие ученики, изучал Библию, Талмуд, иврит, историю, русский язык, идиш, арифметику, рисование, естествознание и др. предметы. Во время летних каникул он, чтобы помочь матери, работал посыльным в конторах и магазинах. В 1913 г. после окончания Талмуд-торы Блюмкин поступает на работу учеником в электротехническую контору Карла Фрака, а затем в мастерскую Ингера. В ночное время занимается ремонтом освещения в трамвайном парке и в Одесском русском театре. В 1916 г. переходит на консервную фабрику братьев Авич и Израильсона. Блюмкин успешно сдает экзамен в техническое училище Линдемора, однако из-за отсутствия денег для оплаты был вынужден отказаться от обучения. Стал рано интересоваться социальными вопросами.
В 1914 г. под влиянием студента В. М. Кудельского примкнул к партии эсеров. Февральские события 1917 г. привели Блюмкина в Совет рабочих депутатов. Неожиданно он получает наследство от деда (300 руб.) и уезжает в Харьков, где устанавливает контакты с местной организацией эсеров. Работая посыльным в конторе, он одновременно занимается агитационной работой среди крестьян. Вскоре по поручению партии выезжает в Симбирск, где, примкнув к левому крылу партии социал-революционеров, был избран в Симбирский совет крестьянских депутатов. Однако после октябрьских событий в Петрограде он принимает решение вернуться в Одессу. Здесь участвует вместе с большевиками в установлении советской власти, сражается в рядах матросского «Железного отряда» с войсками Центральной рады. В марте 1918 г. Блюмкин в составе частей Красной армии оставляет Одессу под натиском немецких формирований. В качестве комиссара, а затем помощника начальника штаба он был введен в Военный совет 3-й армии, дислоцированной в Феодосии, а в апреле того же года уже возглавляет штаб. После ухода 3-ей армии из Феодосии Блюмкин участвовал в экспроприации 4 млн рублей в Государственном банке и предлагал командующему армией взятку в 10 тыс. руб., чтобы тот позволил передать деньги левым эсерам. Однако по требованию командарма был вынужден вернуть 3,5 млн руб., судьба остальных денег осталась неизвестной. После расформирования 3-й армии Блюмкин переезжает в Москву.
По распоряжению ЦК левых эсеров, находившихся в это время в правительственной коалиции с большевиками, направлен на работу в ВЧК. По предложению зампреда ВЧК левого эсера В.А. Александровича, назначается руководителем отделения по борьбе со шпионажем. Он развернул активную деятельность по укомплектованию отделения штатами и обеспечению взаимодействия с другими подразделениями ВЧК.
Одновременно по заданию ЦК левых эсеров приступает к подготовке убийства германского посла графа В. Мирбаха с целью сорвать переговоры большевиков о сепаратном мире с Германией. 4 июля 1918 г. ЦК левых эсеров дает задание Блюмкину провести физическое устранение посла Мирбаха, чтобы «совершить реальное предостережение и угрозу мировому империализму, стремящемуся задушить русскую революцию, поставив правительство перед свершившимся фактом разрыва Брестского договора». В помощники Блюмкину был выделен левый эсер бывший фотограф ВЧК К.Андреев. Перед совершением террористического акта Блюмкин составляет завещание, в котором пытается объяснить мотивы участия в предстоящем убийстве германского посла: «Я прежде всего противник сепаратного мира с Германией и думаю, что мы обязаны сорвать этот постыдный для России мир... Но кроме общих и принципиальных моих, как социалиста, побуждений, на этот акт меня толкают и другие побуждения, которые я отнюдь не считаю нужным скрывать — даже более того, я хочу их подчеркнуть особенно. Я — еврей и не только не отрекаюсь от принадлежности к еврейскому народу, но горжусь этим, хотя одновременно горжусь и своей принадлежностью к российскому народу. Черносотенцы-антисемиты, многие из которых сами германофилы, с начала войны обвиняли евреев в германофильстве и сейчас возлагают на евреев ответственность за большевистскую политику и за сепаратный мир с немцами. Поэтому протест еврея против предательства России и союзников большевиками в Брест-Литовске представляет особенное значение. Я, как еврей и как социалист, беру на себя совершение акта, являющегося этим протестом».
6 июля 1918 г. Блюмкин и Андреев подъехали на автомобиле к посольству Германии в Денежном переулке и, предъявив документы сотрудников ВЧК, потребовали встречи с немецким послом якобы по поручению Ф.Э. Дзержинского. Поддельный документ, "уполномочивший" от имени ВЧК "войти в переговоры" с послом был изготовлен Блюмкиным при помощи заместителя Дзержинского левого эсера Ксенофонтова, поставившего на "Удостоверение" настоящую печать. После кратковременной беседы с Мирбахом, Блюмкин выхватил пистолет и восемь раз выстрелил в него, но ни разу не попал. Посол был смертельно ранен бомбой, которую Блюмкин и Андреев принесли в портфеле. Легко раненый в результате перестрелки с немцами Блюмкин с соучастником скрылись с места преступления.
Убийство Мирбаха послужило сигналом к мятежу левых эсеров. Их воинские формирования захватили здание ВЧК, почту и телеграф, ими был арестован Ф.Э. Дзержинский. Однако уже на следующий день мятеж был подавлен и Блюмкин перешел на нелегальное положение под фамилией Авербах, скрываясь в Рыбинске и Кимрах, где ему удалось устроиться на работу в уездный комитет земледелия. Он восстановил связь с ЦК партии левых эсеров, который вскоре направил его на Украину для проведения террористических акций. В ноябре 1918 г. Блюмкин был заочно приговорен советским судом к 3,5 г. заключения. На Украине Блюмкин начал подготовку убийства гетмана П.П. Скоропадского, поднял восстание крестьян в Жмеринском уезде.
В феврале 1919 г. он становится секретарем нелегального Киевского горкома левых эсеров. Однако после аннулирования Советской Россией Брестского мира конфронтация левых эсеров с большевиками, по мнению Блюмкина, во многом потеряла смысл и в апреле 1919 г. он является в Киевский губчека с повинной и выражает готовность сотрудничать с советской властью во имя «всемирной революции». 16 мая 1919 г. Президиум ЦИК амнистирует Блюмкина, и тот немедленно заявляет о выходе из партии эсеров и вступает в «Союз максималистов», который стоял на платформе признания советской власти и борьбы с контрреволюцией совместно с большевиками. В мае 1919 г. Блюмкин по поручению ЧК готовит группу для убийства генерала Колчака. В то же время левыми эсерами на него было совершено три покушения за предательство, в результате одного из них он получил довольно серьезные ранения. Он обращается к левым эсерам с письмом, требуя партийного суда, который вскоре состоялся. Было вынесено определение, в котором было указано, что «суд не установил, что Блюмкин не предатель». Вскоре после суда Блюмкин вступает в коммунистическую партию, заявив при этом, что понял «историческую правду большевистской линии в социалистической революции». Он переезжает в Москву, где работает в Политуправлении Реввоенсовета, выезжает на Восточный и Южный фронты. В 13-й армии Южного фронта одно время возглавляет работу по борьбе со шпионажем.
После окончания Гражданской войны Блюмкин направлен на работу в Наркомат по иностранным делам и откомандирован в Иран, где по заданию партии организует государственный переворот, в результате которого там был установлен режим, лояльный к Советской России. В сентябре 1920 г. Блюмкин был зачислен в Академию Генерального штаба. Во время учебы в Академии Блюмкин проводит свободное время в обществе В. Маяковского, С. Есенина, В. Шершеневича, А. Мариенгофа и др. В феврале 1923 г. в Москве открывается выставка, посвященная деятельности Л.Д. Троцкого. Отбор материалов и оформление проводил Блюмкин, с чего и началось его знакомство и сближение с Троцким.
Осенью 1923 г. по предложению Ф.Э. Дзержинского Блюмкин переходит в Иностранный отдел ОГПУ. Работает в Палестине, Закавказье. Летом 1925 г. возвращается в Москву и некоторое время работает в Наркомате торговли, но через год вновь возвращается в ОГПУ, получив назначение в Монгольскую республику на должность главного инструктора государственной внутренней охраны. Пребывание Блюмкина в Монголии была связано с рядом крупных скандалов. Он начал злоупотреблять спиртным, выпячивал свою роль в международном революционном движении, хвалился связями, оскорблял не только советский персонал, но и монгольских коллег. В результате в ноябре 1927 г. был отозван по настоятельной просьбе председателя ЦК Монгольской народно-революционной партии Дамбе-Дорчжи. Приезд Блюмкина в Москву совпал с апогеем фракционной борьбы. Были исключены из ВКП(б) Л.Д. Троцкий и Г.Е. Зиновьев, а также наиболее видные их сторонники Л.Б. Каменев, Г.Л. Пятаков, К.Б. Радек, Х.Г. Раковский, Л.С. Сосновский и др. В эти дни Блюмкин открыто встречается с участниками оппозиции, морально и материально поддерживает их.
Получив задание выехать на нелегальную работу на Ближний Восток под именем Якуба Султанова ("персидский купец"), Блюмкин составляет план организации легального прикрытия. Он предлагает создать фирму по торговле древними еврейскими книгами, которые, по его мнению, можно было изъять из Румянцевской библиотеки и спецхранилищ, при этом встречает поддержку наркома А.В. Луначарского. Блюмкин формирует резидентуру, в состав которой входят Л.А. Штимельман и его жена, а также М.И. Альтерман. В сентябре 1928 г. он выезжает в Одессу, оттуда — в Константинополь.
Организованная им фирма начала активную деятельность по продаже древнееврейских рукописей и книг, в результате которой Блюмкину удалось установить обширные связи с американскими и западноевропейскими партнерами. По делам фирмы Блюмкин посещает Палестину, Вену, Париж и Берлин, одновременно решая разведывательные задачи. В марте 1929 г., находясь в Германии, Блюмкин узнает о высылке Троцкого из СССР и направляет начальнику Иностранного отдела ОГПУ М.А. Трилиссеру письмо следующего содержания: «Высылка Троцкого меня потрясла. В продолжении двух дней я находился в прямо болезненном состоянии. Мои надежды, что радиус расхождения между партией и троцкистской оппозицией суживается и кризис изживается, что Троцкий сохранен для партии, не оправдались». 12 апреля 1929 г. Блюмкин приезжает в Константинополь на встречу с Л.Д. Троцким. В ходе четырехчасовой беседы тот высказал мнение, что в ближайшие месяцы советский режим рухнет и необходимо найти среди членов партии кадры, которые при смене власти могут сплотить пролетариат на платформе нынешней оппозиции. Он полагал актуальным создание нелегальной организации на территории СССР, интересовался способами конспиративной связи со сторонниками в Советском Союзе, состоянии контроля иностранной корреспонденции. Л. Д. Троцкий предложил Блюмкину наладить учет оппозиционеров, работавших в советских учреждениях за рубежом, использовать их для организации связи, высказал пожелание достать как можно больше денег для конспиративной работы, предложил доставить их путем тайного изъятия из средств заграничных советских организаций, в том числе и резидентур. Блюмкин заверил Л.Д. Троцкого в готовности к сотрудничеству. Договорились поддерживать связь через сына Троцкого Л.Л. Седова. В начале августа Блюмкин был вызван в Москву, о чем он немедленно информировал Л.Л. Седова. На конспиративной встрече тот передал Блюмкину пакет с письмами отца жене и второму сыну, а также двумя книгами, в которых между строк химическим раствором было написано обращение Л.Д. Троцкого к его сторонникам в СССР. Прибыв в Москву, Блюмкин доложил о своей нелегальной работе руководству ОГПУ, в ЦК ВКП(б) сделал сообщение о политическом положении на Ближнем Востоке. Представил ряд предложений по улучшению работы нелегальной резидентуры, кадровом пополнении, а также изменении методов торговли рукописями и книгами в связи со скандалами, разразившимися в результате коммерческой деятельности Блюмкина на Западе, где на аукционах появились предметы, хранившиеся ранее в Эрмитаже и др. известных музеях России. Выждав некоторое время, Блюмкин через посредников передал письма семье Л.Д. Троцкого и встретился с К. Радеком, к
оторому рассказал о встрече с Л.Д. Троцким и его сыном в Константинополе. По версии А.М. Орлова, человека весьма осведомленного, К. Радек, только что заявивший о разрыве с троцкизмом и возвращенный из ссылки, испугался провокации и через день заявил Блюмкину, что рассказал об их беседе ряду партийцев. Все они, в том числе и К. Радек, советуют Блюмкину сообщить о константинопольских встречах в партийные органы и повиниться в совершенной ошибке. После этого разговора Блюмкин понял, что провалил задание Л.Д. Троцкого. Он тут же отправил покаянное письмо начальнику ИНО ОГПУ М.А. Трилиссеру, а сам, изменив внешность, попытался скрыться, однако 15 октября 1929 г. был арестован на Мясницкой улице возле дома №21, где жил его друг Фальк. После непродолжительного следствия, которое вел заместитель начальника секретного отдела ОГПУ Я.С. Агранов, Блюмкин дал детальные показания о встречах с Л.Д. Троцким и его сыном и полученных им заданиях. В ноябре 1929 г. Блюмкин был расстрелян по приговору суда.
БЕСЕДОВСКИЙ Григорий Зиновьевич, 1896 г. рождения, уроженец г. Полтавы, бывший советский дипломат.
Родился в семье владельца магазина. Закончил коммерческое училище. В связи с материальными трудностями, возникшими после самоубийства отца, занимался репетиторством. Рано принял участие в деятельности подпольного анархического кружка, арестовывался полицией. В 1912 г. выезжает во Францию, где поступает в электротехнический и аграрный институты. Там Беседовский приверженец идеологии анархизма, поддерживает активные связи с французскими единомышленниками. В 1914 г. возвращается в Россию, поступает в Ново-Александровский институт сельского хозяйства и лесоводства, но с началом войны вынужден прервать учебу в связи с эвакуацией института, работает в сельской местности. В 1916 г. принимает участие в антиправительственных студенческих демонстрациях, во время одной из них был жестоко избит. Посещает социал-демократические кружки, ведет антивоенную пропаганду среди солдат. В феврале 1917 г. занят дипломной работой, однако уже в июне возобновляет политическую деятельность. Вступает в партию эсеров. В период режима гетмана Скоропадского и оккупации Украины немцами он находится в подполье, участвует в организации крестьянских восстаний. После установления советской власти на Украине с дипломом лесовода направлен на работу в Полтавскую губернию.
Захват Украины Добровольческой армией генерала Деникина вынуждает Беседовского уйти в подполье, он участвует в боевых операциях против белых. В 1920 г. вступает в компартию, назначается председателем гублескома, а затем – членом президиума Полтавского губсовнаркома и редактором местной газеты «Большевик». С конца 1920 г. – председатель Полтавского губотдела профсоюза деревоотделочников.
В декабре 1921 г. избран членом ВУЦИК, после чего получает направление на дипломатическую работу. В 1922 г. его назначают заведующим консульством полпредства УССР в Австрии, а с мая того же года исполняющим обязанности поверенного в делах УССР в той же стране. В ноябре 1922 г. Беседовский откомандирован в Варшаву на пост 1-го секретаря полпредства, а затем – временного поверенного в делах УССР в Польше.
С сентября 1923 г. назначен советником полпредства СССР в Варшаве в связи с переходом внешних отношений союзных республик в ведение Наркомата ИД СССР. В июле 1925 г. по ходатайству Наркомата внешней торговли Беседовский направлен в Нью-Йорк, однако уже в апреле 1926 г. он возвращается на дипломатическую работу и направляется в Японию советником полпредства. В мае 1927 г. его переводят на ту же должность во Францию, в октябре того же года он был приглашен И.В. Сталиным на беседу о проблемах внешней политики.
В октябре 1929 г. Беседовский вместе с семьей неожиданно для всего посольства бежит из дипломатического представительства и обращается к французским властям с просьбой о предоставлении ему и его близким политического убежища.
Сбежал же он в отсутствие посла, заметив, что за ним следят: приехала какая-то комиссия во главе с директором советского банка Б.А. Ройзенманом. Перепрыгнув через стену посольства, Беседовский (с 25 тысячами долларов в кармане) сразу же отправился в находящийся неподалеку полицейский комиссариат, где сказал, что намерен просить политического убежища. Получив его, он открыл автомобильный гараж, но довольно скоро прогорел, и гараж пришлось закрыть. В 1930 году он написал полуавтобиографическую, полуидеологическую книгу «На путях к Термидору» (то есть – к падению советской коммунистической диктатуры). Одновременно он начал издавать журнал «Борьба».
По официальной версии, причиной бегства явились допущенные им финансовые злоупотребления, по поводу чего в Париж была направлена комиссия Рабоче-крестьянской инспекции. Более поздние исследователи обнаружили новые факты: вместе с известным авантюристом Багговут-Каломийцевым Беседовский добивался многомиллионного кредита от английских деловых кругов, ссылаясь на некие негласные полномочия и мотивируя конфиденциальность нежеланием властей СССР «унижать» себя после разрыва дипотношений с Великобританией. Англичане не поверили этой версии, проинформировали Москву, афера сорвалась.
Опасаясь разоблачения и наказания, Беседовский пытался представить себя жертвой политических преследований, выдал французским спецслужбам большой объем информации о деятельности посольства и резидентуры советской разведки. Он был тепло принят в белоэмигрантской среде, пытался создать организацию «советских» невозвращенцев под девизом «На путях к термидору».
Вскоре издает биографию И.В. Сталина, в которой допускает прямые фальсификации и лестные высказывания о советском вожде, породившие слухи о его связи с ОГПУ.
В годы Второй мировой войны Беседовский участвовал во французском Сопротивлении. После войны занялся журналистикой, издал ряд фальшивок, в числе которых известны т. н. «Дневники Литвинова».
В конце жизни Беседовский переселился на Ривьеру, где следы его потерялись. Умер он в 1948 г. (по другим данным – в 1951).
БАЖАНОВ Борис Георгиевич, 1900 г. рождения, уроженец Могилев-Подольска, бывший технический секретарь ЦК ВКП(б), затем работник Народного комиссариата финансов.Обучался в гимназии, был вынужден прервать учебу в связи с событиями февраля и октября 1917 г. Закончил гимназию в 1918 г. во время оккупации Украины немецкими войсками. В том же году выехал в Киев, где некоторое время учился в Киевском университете Св. Владимира на физико-математическом факультете. Был ранен при разгоне студенческой демонстрации. После закрытия университета Бажанов вернулся в родной город, где в 1919 г. в разгар Гражданской войны вступил в коммунистическую партию. Вскоре был избран секретарем уездной партийной организации. В 1920 г. некоторое время проживал в Жмеринке и Виннице, заведовал губернским отделом народного образования. Затем вновь возглавлял уездную парторганизацию Могилева.
В конце 1920 г. выехал в Москву, поступил в Московское высшее техническое училище (МВТУ). В 1921 г. был избран секретарем партийной ячейки. В 1922 г. параллельно с учебой в МВТУ начал работать техническим секретарем подотдела учета местного опыта Оргинструкторского отдела ЦК. С августа 1923 по май 1924 г. являлся одним из четырех технических секретарей бюро Секретариата ЦК. В его функции входило стенографирование документации. С августа 1923 по 1928 год - личный секретарь И. В. Сталина. С 9 августа 1923 также исполняет обязанности секретаря Политбюро вместо М. И. Гляссер. С января 1925 г. является помощником завбюро Наркомфина. С августа 1926 г. – консультант Института экономических исследований. В 1927 г. назначен сотрудником общего отдела административно-организационного управления Наркомфина, затем переведен на заочные курсы по подготовке финансовых работников в качестве заведующего.
Вскоре обращается с просьбой направить его на работу в Туркестан, где становится управляющим делами республиканского ЦК партии. Позднее свою просьбу о переводе в Среднюю Азию Бажанов объяснял тем, что разочаровался в коммунистической идеологии и решил бежать из Советского Союза. 1 января 1928 г. Бажанов из кишлака Лютфабад на юге Туркестана в зоне ответственности 46 пограничного отряда нелегально перешел границу и сдался властям Персии.
Вместе с ним бежал секретный агент ОГПУ Биргер (Максимов) Аркадий Романович, двоюродный брат Я.Г.Блюмкина. Максимов во время Гражданской войны был начальником хозчасти кавалерийского полка Красной Армии. После окончания войны был исключен из партии и уволен из армии за хищения. До 1925 года был безработным, пока Блюмкин не устроил его на должность секретного агента ОГПУ. Основное задание Максимова состояло в слежке за Бажановым по поручению Г. Ягоды. Непосредственным куратором Максимова был начальник Административного управления ОГПУ Флексер.
Уже 2 января 1928 г. резидент ИНО ОГПУ в Тегеране Г.С. Агабеков получил приказ любой ценой вернуть Бажанова и Максимова в СССР. При невозможности возвращения - ликвидировать. Агабеков дважды пытался организовать ликвидацию, пока не прозвучало заверение официальных тегеранских властей о том, что в ближайшее время беглецы будут возвращены в СССР.
Бажанову и Максимову удалось перебраться в индийский Симл, где он установил контакт с английской разведкой. Выдал ее представителям секретные сведения политического и оперативного характера, известные ему по роду работы в ЦК и Наркомфине. В начале сентября 1928 г. англичане организовали их переезд во Францию. В 1929–1930 гг. Бажанов опубликовал в иностранной прессе ряд статей и издал книгу под названием «Воспоминания бывшего секретаря Сталина». В этих публикациях, используя осведомленность во внутренних интригах советской партийной верхушки, пытался убедить читателя в античеловеческой сущности советского строя. Призывал западные страны прервать все отношения с СССР, развязать против него политическую и военную конфронтацию, допуская для пущей убедительности в своих публикациях ряд «неточностей». В частности, он никогда не был «секретарем Сталина», а лишь «секретарем-машинисткой» Секретариата ЦК. Тем не менее у неосведомленного западного читателя его книга вызывала определенный резонанс. В политических кругах Запада Бажанов приобрел репутацию специалиста по СССР и ЦК партии большевиков.
Максимов во Франции оказался без работы и средств. В 1929 г. он встретился в Париже со своим родственником Я. Блюмкиным и согласился на его предложение о слежке за Бажановым. Выполняя приказ ОГПУ безуспешно пытался устроить покушение "подопечного". В 1935 г. погиб при невыясненных обстоятельствах, упав с Эйфелевой башни.
В связи с началом в 1939 г. войны между СССР и Финляндией Бажанов приходит к выводу о своевременности практической борьбы с советской властью на стороне ее противников. Он обратился к финскому правительству с предложением создания «русских отрядов» из числа советских военнопленных, которые можно было бы использовать не только на фронте, но и в агитации бойцов Красной армии против коммунистов.
В январе 1940 г. он был принят фельдмаршалом К.Г. Маннергеймом, в результате которой Бажанову дали санкцию на формирование антисоветской армии: "Я хотел образовать Русскую Народную Армию из пленных красноармейцев, только добровольцев, не столько, чтобы драться, сколько, чтобы предлагать подсоветским солдатам переходить на нашу сторону и идти освобождать Россию от коммунизма. Если мое мнение о настроениях населения было правильно (а т.к. это было после кошмаров коллективизации и ежовщины, то я полагал, оно было правильно), то я хотел катить снежный ком на Москву, начать с тысячей человек, брать все силы с той стороны и дойти до Москвы с пятьюдесятью дивизиями".
Бажанову удалось сформировать только небольшой отряд в 500 человек, в котором отсутствовал командный состав. Финское отделение РОВС направило в его распоряжение офицеров из числа белоэмигрантов, однако активного участия этот отряд в боях принять не успел - Финляндия капитулировала. Бажанов выехал в Западную Европу, где совместно с представителями белоэмигрантских организаций пытался проанализировать свою первую попытку открытой борьбы с СССР. Незадолго до нападения Германии на Советский Союз Бажанов был приглашен в Берлин, где имел встречу с руководством III Рейха, специалистом по восточным вопросам – А. Розенбергом. В беседе с ним Бажанов изложил свою доктрину формирования "русской армии" и ее использования в случае начала германо-советского военного конфликта. Однако его идеи тогда не были приняты, поскольку гитлеровцы исходили из принципов расовой теории, исключающей существование на территории СССР какой-либо русской государственности, тем более опирающейся на военные формирования.
После начала Великой Отечественной войны Бажанов принимает решение отойти от политической деятельности, занимается исключительно наукой и техникой. В 1980 г. вышел в свет "полный" вариант его воспоминаний, в послесловии к которым он излагает свои взгляды на происходящие в мире события. Выступает при этом с прозападных антикоммунистических и антирусских позиций.
Умер Бажанов в 1982 году.
ОППЕРПУТ-СТАУНИЦ Эдуард Оттович (Александр Упениньш, Фриц Упельниш, Павел Иванович Селянинов, Касаткин, Эдуард Стауниц), 1894 г. рождения, Латвия. Участник Первой мировой войны. В 1915 году учился в Алексеевском военном училище в Лефортове, выпущен в звании подпоручика и отправлен на Кавказский фронт. В 1917 г. вступил в партию левых эсеров. После октябрьских событий того же года начал службу в Красной армии (РККА). В 1920 г. являлся комиссаром 17-й стрелковой дивизии. Одновременно был принят в подпольную организацию «Народный союз защиты Родины и свободы» (НСЗРиС), которой руководил известный террорист, бывший член Временного правительства Борис Савинков. Под фамилией Селянинов дважды нелегально переходил советско-польскую границу для встречи в Варшаве с руководителем НСЗРиС и передал Савинкову секретную информацию военного характера (приказы по РККА, дислокация советских войск в пограничных округах, фотографии военных объектов, мобилизационные планы). Полученные от него материалы Савинков продал французской разведке.
В 1921 г. Опперпут назначается начальником минского укрепрайона. Однако вскоре он был арестован ВЧК и после нескольких допросов дал согласие на сотрудничество с сотрудниками контрразведывательного отдела (КРО). По заданию ГПУ написал разоблачающую Савинкова брошюру - «Народный союз защиты Родины и свободы. Воспоминания», изданную на средства ГПУ в 1923 году в Берлине под псевдонимом Павла Ивановича Селянинова. Белоэмигрантский исследователь операции «Трест» С. Л. Войцеховский писал: «Касаткин-Штауниц-Опперпут-Савельев в действительности латыш Упелинц, чекист, занимавшийся в 1918 году расстрелами офицеров в Петрограде и Кронштадте» и обвинял его также в том, что тот, находясь в заключении, в качестве «подсадной утки» сумел разговорить сокамерника профессора В. Н. Таганцева, в результате чего было расстреляно около ста человек, в том числе поэт Николай Гумилев. Сам Опперпут подобные обвинения отрицал. После освобождения в 1922 году, став секретным сотрудником ГПУ под фамилией Стауниц, проживал в Москве, занимался коммерцией и продавал иностранным посольствам подготовленную чекистами дезинформацию. Вскоре руководством ГПУ было принято решение использовать его в операции «Трест», в рамках которой создана легендированная «подпольная» «Монархическая организация Центральной России» (МОЦР), которая была должна взять под контроль все зарубежные монархические организации, включая РОВС и навязать им свою тактику «медленной и тщательной подготовки переворота без эксцессов террористического характера, которые-де могут поставить под удар всю МОЦР и сорвать разработанные планы по захвату власти». Во главе МОЦР ВЧК были поставлены известные за рубежом бывшие царские генералы и чиновники (А. Зайончковский, Н. Потапов, А. Якушев).
Опперпут не играл в МОЦР ведущей роли, однако выполнял довольно важные поручения «руководства» (поддерживал связь с представителями польской разведки, участвовал в аресте английского разведчика Сиднея Рейли, обеспечивал прием и контроль за поведением эмиссаров зарубежных монархических организаций). С одной из эмиссаров РОВС, М.В. Захарченко, Опперпут установил дружеские, а затем и интимные отношения. Долгое время (до 1927 г.) ему удавалось удерживать энергичную М.В. Захарченко и ее напарника капитана Радкевича от проведения террористических акций.
Но уже к этому времени Опперпуту становится ясно, что легенда МОЦР и связанная с ним операция ВЧК исчерпали себя и стоят на грани расшифровки. Кроме того, Опперпут завяз в долгах представителям эстонского посольства - более 200 тыс. рублей.
В апреле 1927 г. Опперпут признается М.В. Захарченко в принадлежности к агентуре ВЧК и выдает ей секреты ВЧК, связанные с МОЦР. Вместе с Радкевичем тайно пересекают советско-финскую границу.
Скандал, вызванный бегством Опперпута и разоблачением МОЦР как легендированной ВЧК монархической организацией, серьезно подорвал авторитет РОВС в белоэмигрантских кругах. В связи с этим руководство РОВС решило разработать новые террористические акции на территории СССР. Планировалось проводить диверсии на транспорте, в портах, на складах, элеваторах. Для ликвидации партийных руководителей намечалось даже использовать не только взрывные устройства, но и бациллы холеры, чумы, сибирской язвы. Было создано несколько террористических групп, в одну из которых вошли Захарченко, Петерс и Опперпут. В июне 1927 г. эта группа перешла советско-финскую границу и тайно проникла в Москву. Террористы пытались взорвать общежитие ОГПУ в доме 3/6 по Малой Лубянке, однако мощное взрывное устройство удалось вовремя обезвредить. Захарченко и Петерс покончили жизнь самоубийством при задержании в районе Смоленска в 1927 г. По одной из версий Опперпут был убит при попытке перейти границу в том же 1927 г., по другой - продолжал работу на ОГПУ-НКВД в Китае и погиб в 1943 г. в Киеве как организатор антифашистского подполья, называвший себя Александром Коваленко и бароном фон Мантейфелем.
МИЛЛЕР Антон, шифровальщик советской разведки в Великобритании.
12 мая 1927 г. в помещении "Аркоса" лондонской полицией был проведен обыск, в ходе которого изъяты документы, свидетельствующие о шпионской деятельности советской разведки на территории Англии и антибританской пропаганде, в т.м числе и шифры. Во время обыска полицейские обнаружили, что советский шифровальщик Антон Миллер сжигал документы, разведя огонь в одном из сейфов. Через девять дней советские служащие "Аркоса" были отозваны на родину, но Миллера среди них не оказалось. По этому поводу владелец левой газеты "Дейли геральд" сделал запрос в министерство внутренних дел, на который последовал ответ, что касаться этого вопроса публично "нецелесообразно".
Миллер получил у англичан политическое убежище. Есть предположение, что Миллер работал на английскую разведку еще с 1920 года на основании сведений о том, что именно с этого времени британская служба военной шифровки читала все дипломатические и разведывательные шифротелеграммы СССР.
По результатам обыска в "Аркосе" и найденных документов британское правительство приняло решение о публикации в открытой печати избранных мест из дешифрованной секретной советской переписки и инициировало разрыв дипломатических отношений с СССР, о чем 26 мая 1927 года Чемберлен проинформировал советского поверенного в делах А. Розенгольца.
ЯРОСЛАВСКИЙ Владимир Степанович (Нестерович), 1895 г. рождения, бывший сотрудник Разведывательного управления Красной армии.Участник Первой мировой войны, имел звание штабс-капитана. В 1917 г. после Февральской революции вступил в РСДРП. Воевал в Красной армии на фронтах Гражданской войны, командовал «Железной заволжской бригадой». Участвовал в военных действиях на Южном и Восточном фронтах, а также в уничтожении «махновских» банд на Украине. Награжден орденом Красного Знамени и именным оружием. Обучался в Военной академии, после окончания которой был принят в Разведывательное управление РККА.
В 1923 г. Ярославский командирован в Австрию, где возглавил нелегальную резидентуру. Курировал работу нелегалов в Балканских странах. В том же году выехал в Германию, где установил связь с английской разведкой, которой выдал известную ему секретную информацию о работе советской военной разведки. В качестве представителя английской разведки выступал известный авантюрист С. Рейли. Мотивом побега Ярославского послужил факт организации Коминтерном взрыва в Софийском соборе в столице Болгарии с целью убийства премьер-министра А. Цинкова. В результате взрыва погибли 150 человек, при этом Цинков не пострадал.
Начальник ИНО ОГПУ М.А. Трилиссер отдал приказ о ликвидации Ярославского. 6 августа 1925 г. Ярославский был отравлен агентами Коминтерна, представителями Германской компартии братьями Голке в г. Манце.
СМИРНОВ Андрей Павлович, 1895 г. рождения, офицер царской армии, имел звание капитана саперного батальона.
В 1920 г. был арестован ВЧК за участие в антисоветском заговоре. Находясь в тюрьме, был завербован чекистами. Прошел специальное обучение, был зачислен в Разведывательное управление РККА. В конце 1921 года Смирнов, перейдя границу на Карельском перешейке, нелегально прибыл в Финляндию вместе с «женой», сотрудницей ВЧК Залькевич, вдовой расстрелянного царского полковника, бывшую любовницу Ягоды, которую направили на закордонную работу после того, как ее очередной любовник Менжинский увлекся сотрудницей Внешторга Рыбаковой.
С паспортом на собственное имя Смирнов обосновался в Гельсингфорсе под видом русского эмигранта, приехавшего из Турции.
В 1922 г. Смирнова назначили резидентом нелегальной разведки. Назначение связывают с прибытием в апреле 1922 года в Финляндию нового военного атташе Ардалиона Бобрищева, бывшего полковника Генерального штаба, и его помощника Августа Песса, работавшего в Гельсингфорсе под фамилией Лиллемяги. Бобрищев провел реорганизацию агентурной сети, разбив Финляндию на 11 секторов с резиденциями в городах Выборге, Або, Таммерфорсе, Гельсингфорсе, Ганге, Вильмансранде, Тавастгусте, Бьернеборге, Раумо, Лахти и Торнео. Смирнов был назначен заведующим агентурой 9-го сектора, состоящей из 16 агентов и 9 субагентов из военно-коммунистических ячеек финской компартии.
Одним из первых его заданий в новой должности была срочная продажа 211 бриллиантов, доставленных в феврале 1922 года диппочтой из Москвы для пополнения кассы разведывательных органов. Вручая под расписку мешочек с драгоценными камнями, сотрудник хельсинкской резидентуры ИНО ГПУ Мутценек сообщил Смирнову, что бриллианты оцениваются в 930 тысяч финских марок, из которых 500 тысяч поступают в распоряжение резидента ГПУ, 400 тысяч – резидента Разведупра, а остальные предназначены для финансирования важного агента в Хельсинки. Но если, добавил Мутценек, Смирнову удастся продать бриллианты подороже, 50% прибыли он получит в свое распоряжение. Нелегал успешно справился с заданием, выручив 965 тысяч марок, и получил оговоренную премию. Что касается Залькевич, то она работала по направлению белой эмиграции, стала членом Дамского комитета и регулярно посещала благотворительные балы и распродажи.
При непосредственном участии Смирнова был разоблачен агент-финн, передавший Бобрищеву чертежи миноносцев и план строительства новых ангаров, якобы похищенные в Главном штабе финской армии. Бобрищев заплатил за столь «важный» материал 200 долларов и отправил его в Москву. Но, к своему ужасу, вскоре был вызван к прямому проводу Тухачевским, который сообщил ему, что чертежи миноносцев перерисованы из немецкого довоенного сборника. Агенту, имевшему псевдоним Освальд, про это ничего не сказали. За услугу ему выплатили дополнительную премию в размере 5000 марок и перевели с повышением оклада в распоряжение Смирнова. Через некоторое время Смирнов поручил Освальду – бывшему писарю Свеаборгской крепости, пьянице, торговцу спиртом и наркотиками – достать фотографии пороховых погребов. В качестве аванса финн получил 4000 марок. Скрытое наблюдение за неблагонадежным агентом показало, что все время, которое Освальд попросил для выполнения задания, он просидел в собственной квартире. И, тем не менее, через два дня явился в условленное место с фотоаппаратом и снимками.
О случившемся Смирнов доложил Бобрищеву, который принял решение о выводе Освальда на территорию СССР. Проворовавшегося и изолгавшегося агента напоили до беспамятства и на моторной лодке перевезли на советский пароход «Коммунар», стоявший на гельсингфорсском рейде. Капитан судна получил указание доставить Освальда в Особый отдел в Петрограде. А вскоре оттуда пришло сообщение, что Освальд расстрелян.
В июле 1922 года, после отъезда в Германию «жены» (под видом устройства финансов), Смирнов попал под подозрение финской контрразведки. Но это обстоятельство не мешало его работе, поскольку наблюдавшего за ним лейтенанта контрразведки Арлсона он регулярно спаивал на дружеских вечеринках.
Летом 1923 года помощник военного атташе Песс был выслан из Финляндии. Причиной стал арест групповода резидентуры Рейно Дроккилло и ряда его агентов. После локализации провала в апреле 1924 года Бобрищева тоже отозвали в Москву, а легальную резидентуру в июле принял морской агент (атташе) при полпредстве СССР в Финляндии Алексей Петров, бывший царский офицер и военный разведчик. Смирнова же назначили внешним нелегальным резидентом Разведупра в Финляндии. Он продолжал активно работать, собирая сведения о командном составе финской армии, предстоящих маневрах и учебных выступлениях воинских частей, настроении нижних чинов, их питании и обмундировании.
В начале декабря 1924 года после провала в Эстонии очередной попытки организовать «пролетарскую революцию» руководство Коминтерна решило проверить финансовые дела входящих в его структуру зарубежных организаций, в том числе и МОПР (Международная организация помощи борцам революции, основана в 1922 году). Проведение ревизии в Эстонии, Швеции и Дании поручили Смирнову, которого временно наделили полномочиями резидента-ревизора. В начале 1925 года он по паспорту финского лесопромышленника отплыл из Гельсингфорса в Таллин, где первая же ревизия дала показательный материал. Выяснилось, что местный комитет МОПР состоял из пяти человек, двое из них имели уголовное прошлое. Одного, по имени Видрик, в свое время осудили за кражу со взломом, а другого, Кару, лишили прав за поджигательство. Остальные трое «неуголовных» были рабочими Добрфлота, типичными портовыми босяками. Растрата превышала 300 тысяч марок, а финансовые документы представляли собой замасленный листок бумаги, где сумма выдачи была сделана чернилами, а подпись – химическим карандашом. Составленный Смирновым акт ревизии никто из членов правления не подписал. В Швеции местный казначей МОПР незадолго до приезда Смирнова выправил себе заграничный паспорт, сел вместе с семьей на пароход «Шведско-Американской линии» и с 189 тысячами шведских крон в кармане взял курс на Северную Америку. В Дании также обнаружили недостачу, но партком пополнил растраченную сумму, а все члены правления МОПР были исключены из партии. Завершив ревизию, Смирнов в марте 1925 года вернулся в Финляндию, где его ждало неприятное известие – направленных к нему курьеров арестовали при переходе советско-финской границы, и они уже начали давать показания. Об этом ему сообщил лейтенант Арлсон во время очередной дружеской попойки. К тому времени Смирнов знал, что его младший брат Владимир расстрелян в Харькове за принадлежность к организации «экономических вредителей», а матери и старшему брату удалось бежать в Румынию, а оттуда – в Бразилию.
20 марта 1925 года Смирнов явился к финским властям и выразил желание сотрудничать с финской контрразведкой. Он выдал всех известных ему работников и агентов Разведупра в Финляндии и ряде других стран, в том числе Петрова, который в апреле был вынужден покинуть Гельсингфорс. За предательство советский военный трибунал приговорил Смирнова к расстрелу. Финский же суд, учитывая факт его сотрудничества с контрразведкой, приговорил его к двум годам принудительных работ. Находясь в тюрьме, Смирнов еще несколько раз оказывал помощь финской контрразведке, а после освобождения в 1927 году уехал в Бразилию к матери и брату, где его дальнейшие следы теряются.
ДЗЕВАЛТОВСКИЙ Игнатий Леонович (Юрин), 1888 г. рождения, с. Плишки Виленской губернии, польский революционер, участник Октябрьской революции.Окончил Виленское реальное училище. С 1908 года член Польской партии социалистов. Учился в Львовском политехническом институте и Петербургском психоневрологическом институте, но учебы не окончил. В апреле-августе 1915 курсант Павловского военного училища. Служил в гвардейском гренадерском полку, имел чин штабс-капитана. В апреле 1917 вступил в РСДРП(б), занимался революционной агитацией в войсках. Привлекался к суду за невыполнение приказа о наступлении, но был оправдан (подробности есть у А.И. Деникина).
В октябре 1917 года избирается членом Петроградского ВРК, с октября 1917 года комиссар Зимнего Дворца и заместитель командующего войсками Петроградского военного округа. В 1918 году назначен главным комиссаром Управления военно-учебных заведений Всероссийского Главного Штаба, в октябре того же года - комиссаром Всероглавштаба. В июне-августе 1919 года исполнял обязанности заместителя народного комиссара по военным и морским делам Украинской ССР, в августе-октябре - народного комиссара по военным и морским делам Украинской ССР.
С октября 1919 по март 1920 года - помощник командующего Восточным фронтом, член реввоенсовета 5-й армии. В 1920 году избран членом Дальбюро ЦК РКП(б), был в должностях военного министра, а затем министра иностранных дел Дальневосточной Республики под именем Игнатия Юрина. В августе 1920 - мае 1921 года находился в Китае как дипломатический представитель ДВР. По согласованию с НКИД РСФСР в июне 1920 г. в Китай была послана из столицы ДВР Верхнеудинска (Улан-Удэ) дипломатическая миссия во главе с Юриным (Дзевалтовским). Юрин предложил установить консульские отношения между Китаем и ДВР, заключить торговый договор и решить проблему КВЖД. Однако миссия в Пекине была принята только в качестве торговой делегации.
С января 1922 года уполномоченный Народного комиссариата рабоче-крестьянской инспекции РСФСР на Юго-Востоке. С апреля 1922 по март 1923 - член Экономического Совета Юго-Востока РСФСР, с марта 1923 по май 1924 - заместитель председателя Правления Российского общества добровольного воздушного флота. В 1924 году назначен представителем Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала при Болгарской коммунистической партии. В марте-ноябре 1925 - резидент Разведывательного управления Штаба РККА в Прибалтике.
В ноябре 1925 бежал в Польшу. Был советником маршала Пилсудского. В декабре 1925 года был отравлен по приказу начальника ИНО ОГПУ М.А. Трилиссера.
СУМАРОКОВ Михаил Георгиевич (Карпов, Якшин, Павловский), родился в 90-х гг. XIX в., бывший сотрудник ВЧК–ОГПУ.
Окончил реальное училище. С юношеского возраста приобщился к революционной деятельности. Являлся членом партии эсеров в саратовский организации. Был арестован, предан суду и осужден на три года тюрьмы. С началом Первой мировой войны мобилизован в армию. После октябрьских событий 1917 г. под фамилией Якшин поступил на работу в ЧК Петрограда. В 1919 г. был направлен на Украину, где с 1920 по 1922 г. возглавлял закордонную работу Особого отдела украинской ЧК. 1 января 1923 года был назначен на должность заведующего Украинским отделом Полномочного представительства УССР в Германии с оставлением обязанностей и функций начальника Иностранного отдела ГПУ и направлен в Берлин. Ему был выдан аванс в сумме 50 тыс. долларов под отчет «на работу в Германии».
Находясь за рубежом, вел разгульный образ жизни, предавался различным увеселениям, прикрываясь агентурной работой, тратил казенные деньги. Опасаясь обвинений в растрате, решил бежать. Заранее накопил большое количество секретных документов, а также незаполненных бланков различных советских организаций и Коминтерна.
1 августа 1924 г. Сумароков бежал и сдался германским властям, выдав им важные документы. Получил от немецких спецслужб значительное денежное вознаграждение, которое вскоре растратил на увеселения. Оставшись без денег, вышел на контакт с известным белоэмигрантским контрразведчиком Владимиром Григорьевичем Орловым. Тот предложил Сумарокову использовать похищенные им бланки для составления информационных фальшивок о подрывной деятельности за рубежом ВЧК–ОГПУ, Наркомата иностранных дел и Коминтерна. Эти «сведения» передавались французским, английским и немецким спецслужбам за значительное вознаграждение.
Однако вскоре о деятельности Сумарокова и В.Г. Орлова стало известно советской разведке, которая через соответствующие каналы передала эти сведения до немецких властей. В 1929 году Сумароков и Орлов были арестованы, обвинены в мошенничестве и приговорены к 4 месяцам тюрьмы каждый. На судебном процессе Сумароков вел себя трусливо, пытался возложить всю вину на Орлова. Его дальнейшая судьба не известна.
Posted in: 
0 коммент.:
Отправить комментарий